Пасха

Пре­ди­сло­вие. Пас­ха или Хри­сто­во Вос­кре­се­ние?

Ка­за­лось бы, смысл Пас­хи – как мы обыч­но на­зы­ва­ем наш глав­ный празд­ник – до­ста­точ­но про­зра­чен. Увы! Опыт го­во­рит о дру­гом. При­ве­ду лишь два наи­бо­лее ха­рак­тер­ных при­ме­ра.

Урок в од­ной «Пра­во­слав­ной гим­на­зии». Же­лая вы­явить уро­вень зна­ний де­тей, спра­ши­ваю: «Как празд­но­ва­ли Пас­ху Хри­стос и апо­сто­лы?» – От­лич­ник вски­ды­ва­ет ру­ку: «Они ели ку­ли­чи и кра­ше­ные яй­ца»! Ре­зон­но! Воз­ра­зить на это нече­го! А как взрос­лые?

Пас­халь­ное ноч­ное розго­ве­нье в од­ном хра­ме. Дей­стви­тель­но, едим яй­ца и ку­ли­чи (и не толь­ко). «Вдруг» од­но­му уже немо­ло­до­му пев­че­му при­хо­дит в го­ло­ву важ­ная мысль, и он рас­те­рян­но об­ра­ща­ет­ся к свя­щен­ни­ку (с бо­го­слов­ским об­ра­зо­ва­ни­ем). «Ба­тюш­ка! Вот мы всё по­ём и по­ём «Хри­стос вос­кре­се!», а празд­ник на­зы­ва­ем «Пас­хой»! Так ведь и евреи Пас­ху празд­ну­ют, а во Хри­ста во­все не ве­ру­ют! По­че­му так?!» – Свя­щен­ник за­ду­мал­ся, стал пе­ре­би­рать в го­ло­ве об­рыв­ки се­ми­нар­ских зна­ний, да так и не смог ска­зать ни­че­го вра­зу­ми­тель­но­го!

Это не ис­клю­че­ние: то, что мы с дет­ства вос­при­ни­ма­ем на бы­то­вом уровне, как некий кра­си­вый об­ряд, ка­жет­ся нам са­мо со­бой ра­зу­ме­ю­щим­ся и не тре­бу­ю­щим изу­че­ния.

Да­вай­те же устро­им се­бе «пас­халь­ный урок» и спро­сим: ка­кие ас­со­ци­а­ции рож­да­ет в на­шем со­зна­нии дол­го­ждан­ное пас­халь­ное при­вет­ствие Хри­стос вос­кре­се! – Во­ис­ти­ну вос­кре­се!

Крест­ный ход со све­ча­ми под огром­ным ку­по­лом ноч­но­го неба, – не за­ду­мы­ва­ясь, от­ве­тит каж­дый, – крас­ные ри­зы свя­щен­но- и цер­ков­но­слу­жи­те­лей, ра­дост­ное пе­ние, вза­им­ные при­вет­ствия и ло­бы­за­ния, да­ру­ю­щие счаст­ли­вую воз­мож­ность по­це­ло­вать по­нра­вив­шу­ю­ся те­бе де­вуш­ку. На до­маш­нем сто­ле по­яв­ля­ют­ся зна­ко­мые с дет­ства ку­ша­нья – крас­ные и за­тей­ли­во рас­пи­сан­ные яй­ца, ру­мя­ные ку­ли­чи с кра­пин­ка­ми изю­ма, пах­ну­щие ва­ни­лью тво­рож­ные пас­хи, освя­щён­ные на­ка­нуне за­бот­ли­вой ба­буш­кой.

Да, но ведь это – лишь внеш­няя ат­ри­бу­ти­ка празд­ни­ка, – воз­ра­зит вдум­чи­вый чи­та­тель. – Мне же хо­чет­ся знать, по­че­му ве­ли­чай­шее хри­сти­ан­ское тор­же­ство Свет­ло­го Хри­сто­ва Вос­кре­се­ния име­ну­ет­ся обыч­но ев­рей­ским сло­вом Пас­ха? Ведь так на­зы­ва­ет­ся вет­хо­за­вет­ный празд­ник, уста­нов­лен­ный ещё за три­на­дцать ве­ков до Рож­де­ства Хри­сто­ва, и смысл его со­всем иной. Для пра­во­вер­ных иуде­ев Мес­сия (Хри­стос) ещё не при­шел! Ка­ко­ва же в та­ком слу­чае связь меж­ду ев­рей­ской и хри­сти­ан­ской Пас­хой?

По­че­му Спа­си­тель ми­ра, от дня Рож­де­ния Ко­то­ро­го че­ло­ве­че­ство от­счи­ты­ва­ет Но­вую эру, дол­жен был непре­мен­но уме­реть и вос­крес­нуть, при­том уме­реть по­зор­ной – «раб­ской смер­тью», как рим­ляне на­зы­ва­ли рас­пя­тие? По­че­му Бог пре­дал Сво­е­го Сы­на на опле­ва­ние, за­у­ше­ние и по­ру­га­ние небла­го­дар­ной чер­ни и гру­бых сол­дат? Раз­ве нель­зя бы­ло уста­но­вить Но­вый Со­юз (За­вет) с людь­ми по-ино­му? Как со­от­но­сят­ся с этим од­новре­мен­но страш­ным и ра­дост­ным со­бы­ти­ем ми­лые пас­халь­ные тра­ди­ции: кра­ше­ные яй­ца и ку­ли­чи, став­шие для мно­гих ед­ва ли не глав­ным со­дер­жа­ни­ем празд­ни­ка Пас­хи? Ка­ко­ва сим­во­ли­ка на­ше­го пас­халь­но­го бо­го­слу­же­ния и празд­нич­ных об­ря­дов? Что озна­ча­ет ноч­ной Крест­ный ход? По­че­му Пас­халь­ная служ­ба на­чи­на­ет­ся на ули­це? Как пе­ли пас­халь­ный тро­парь в Древ­ней Ру­си? По­че­му во всю Свет­лую сед­ми­цу не чи­та­ет­ся Псал­тирь? Ка­кое от­но­ше­ние к Вос­кре­се­нию Хри­сто­ву име­ют крас­ные яй­ца и ку­ли­чи? По­че­му нет зем­ных по­кло­нов? Как дол­го мож­но при­вет­ство­вать друг дру­га воз­гла­сом Хри­стос вос­кре­се! На­ко­нец, что та­кое «Пас­халь­ный цикл»: ко­гда он на­чи­на­ет­ся и ко­гда за­вер­ша­ет­ся?

По­пы­та­ем­ся крат­ко и до­ступ­но от­ве­тить на эти обя­за­тель­ные для каж­до­го об­ра­зо­ван­но­го че­ло­ве­ка во­про­сы, со­хра­ня­ю­щие, несмот­ря на на­ли­чие бес­чис­лен­ных книг и бро­шюр, свою ак­ту­аль­ность.. Ав­тор ста­рал­ся со­блю­сти по­силь­ное рав­но­ве­сие меж­ду ис­то­ри­ко-бо­го­слов­ской точ­но­стью и по­пуляр­но­стью из­ло­же­ния весь­ма непро­стых тем.

Для об­лег­че­ния вос­при­я­тия ос­нов­но­го тек­ста (до­ступ­но­го, как по­ка­зы­ва­ет опыт преды­ду­щих из­да­ний, ши­ро­ко­му кру­гу чи­та­те­лей) ком­мен­та­рии вы­не­се­ны за ос­нов­ной текст и в раз­дел При­ло­же­ние. Важ­ней­шие тер­ми­ны и по­ня­тия до­ста­точ­но по­дроб­но изъ­яс­ня­ют­ся в осо­бом сло­ва­ре-глос­са­рии. Этот ма­те­ри­ал пред­на­зна­чен в первую оче­редь пре­по­да­ва­те­лям и сту­ден­там, но так­же и всем лю­бо­зна­тель­ным чи­та­те­лям, стре­мя­щим­ся рас­ши­рить свои зна­ния о зна­ко­мых, ка­за­лось бы, с дет­ства пред­ме­тах.

Большая часть биб­лио­гра­фи­че­ских ссы­лок да­ёт­ся в ос­нов­ном тек­сте в пря­мо­уголь­ных скоб­ках в со­от­вет­ствии с ну­ме­ра­ци­ей ис­поль­зо­ван­ных ис­точ­ни­ков и ли­те­ра­ту­ры.

Ав­тор вы­ра­жа­ет ис­крен­нюю бла­го­дар­ность сво­е­му на­уч­но­му ре­дак­то­ру и ста­ро­му дру­гу про­фес­со­ру ар­хи­манд­ри­ту Иан­ну­а­рию (Ив­ли­е­ву), об­ще­ние с ко­то­рым рас­ши­ри­ло для него го­ри­зон­ты не толь­ко биб­лей­ско­го бо­го­сло­вия. Осо­бая бла­го­дар­ность ли­те­ра­тур­но­му ре­дак­то­ру Ан­то­ну Вик­то­ро­ви­чу Воз­не­сен­ско­му, по­том­ку на­ших слав­ных ака­де­ми­че­ских про­фес­со­ров XIX сто­ле­тия. Су­гу­бая бла­го­дар­ность мо­ей быв­шей сту­дент­ке Ма­рии Бо­ри­совне На­ни­е­вой (ныне со­труд­ни­це биб­лио­те­ки СПбПДАиС), чьи скру­пу­лёз­ные биб­лио­гра­фи­че­ские разыс­ка­ния по­мог­ли со­здать кор­рект­ную ба­зу для вы­во­дов и обоб­ще­ний.

Last but not least, как го­во­рят ан­гли­чане: столь же ис­крен­нюю при­зна­тель­ность хо­чу вы­ра­зить на­сто­я­те­лю на­ше­го Скор­бя­щен­ско­го хра­ма про­то­и­е­рею Вя­че­сла­ву Ха­ри­но­ву, без за­ин­те­ре­со­ван­ной под­держ­ки ко­то­ро­го ра­бо­та не бы­ла бы до­ве­де­на до за­вер­ше­ния.

Не на­зы­вая боль­ше имён – от­нюдь не из недо­стат­ка ува­же­ния! – хо­чу по­бла­го­да­рить всех «доб­ро­хо­тов» (тер­мин Ал. Сол­же­ни­цы­на), при­ло­жив­шим ру­ку (или хо­тя бы перст) к рож­де­нию мо­ей скром­ной кни­ги в ти­по­гра­фии, и с удо­воль­стви­ем вос­при­му кон­струк­тив­ные пред­ло­же­ния для её пе­ре­из­да­ния в обо­зри­мом ис­то­ри­че­ском бу­ду­щем.

Чи­та­те­ли мо­гут на­прав­лять ав­то­ру свои за­ме­ча­ния и по­же­ла­ния по элек­трон­ной по­чте mm@bcex.ru или по адре­су:

Цер­ковь ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри «Всех скор­бя­щих Ра­дость». 191123. Санкт-Пе­тер­бург, Шпа­лер­ная ул., д. 35а.

Ю. Ру­бан

Санкт-Пе­тер­бург, март 2014 г.

* * *

По­ме­ща­е­мый ныне на сай­те «Аз­бу­ка ве­ры» текст элек­трон­но­го ва­ри­ан­та кни­ги за­но­во пе­ре­смот­рен и в ря­де слу­ча­ев до­пол­нен. По­это­му услов­но мож­но го­во­рить о её чет­вёр­том из­да­нии.

Ипо­ди­а­кон Ге­ор­гий Нов­го­род­ский

Во Гра­де Свя­то­го Пет­ра,

16 ἀπριλίου 7524 ἀπὸ τοῦ κόσμου, ἀπὸ τοῦ Άδάμ, 9-й год ин­дик­та,

29.IV.2016 ab Incarnatione Domini nostri Jesu Christi

Страст­ная Пят­ни­ца

От Пас­хи зем­ной к Па­схе Небес­ной

Про­об­ра­зы: «Пас­ха зем­ная»^[1]

«На­блю­дай ме­сяц авив (ни­сан),

и со­вер­шай Пас­ху Гос­по­ду, Бо­гу тво­е­му,

по­то­му что в ме­ся­це ави­ве вы­вел те­бя Гос­подь,

Бог твой, из Егип­та но­чью» (Втор.16:1)

По­ста­рай­тесь хо­тя бы пе­ре­ли­стать пер­вые гла­вы биб­лей­ской кни­ги Ис­ход, и вас на­вер­ня­ка по­ра­зят ис­пол­нен­ные эпи­че­ско­го ве­ли­чия со­бы­тия, в па­мять ко­то­рых и был уста­нов­лен этот глав­ный празд­ник ев­рей­ско­го ка­лен­да­ря. Она рас­ска­зы­ва­ет о че­ты­рёх­ве­ко­вом пе­ри­о­де еги­пет­ско­го раб­ства, в ко­то­ром пре­бы­вал угне­та­е­мый фа­ра­о­на­ми ев­рей­ский на­род, и чу­дес­ной дра­ме его осво­бож­де­ния. Де­вять на­ка­за­ний («каз­ней еги­пет­ских») об­ру­шил на стра­ну про­рок Мо­и­сей, на­де­лён­ный от Бо­га осо­бы­ми пол­но­мо­чи­я­ми, но же­сто­кое серд­це фа­ра­о­на, не же­лав­ше­го ли­шать­ся ра­бов, воз­во­див­ших ему но­вые го­ро­да, за­ста­ви­ла смяг­чить­ся лишь де­ся­тая. Ей ста­ло по­ра­же­ние еги­пет­ских пер­вен­цев, вслед за ко­то­рым и по­сле­до­ва­ло за­ра­нее ор­га­ни­зо­ван­ное бег­ство – ис­ход из До­ма раб­ства. Но­чью, в ожи­да­нии на­ча­ла ис­хо­да, из­ра­иль­тяне со­вер­ша­ют первую пас­халь­ную тра­пе­зу. Гла­ва каж­дой се­мьи, за­клав од­но­лет­не­го агн­ца (яг­нён­ка или коз­лен­ка), по­ма­зы­ва­ет его кро­вью двер­ные ко­ся­ки (Исх.12:7), а са­мо за­пе­чён­ное на огне жи­вот­ное съе­да­ет­ся, но так, чтобы не бы­ли сло­ма­ны его ко­сти.

«Ешь­те же его так: пусть бу­дут чрес­ла ва­ши пре­по­я­са­ны, обувь ва­ша на но­гах ва­ших и по­со­хи ва­ши в ру­ках ва­ших, и ешь­те его с по­спеш­но­стью: это – Пас­ха Гос­под­ня. А Я в эту са­мую ночь прой­ду по зем­ле Еги­пет­ской и по­ра­жу вся­ко­го пер­вен­ца в зем­ле Еги­пет­ской, от че­ло­ве­ка до ско­та, и над все­ми бо­га­ми еги­пет­ски­ми про­из­ве­ду суд. Я – Гос­подь. И бу­дет у вас кровь зна­ме­ни­ем на до­мах, где вы на­хо­ди­тесь; и уви­жу кровь и прой­ду ми­мо вас, и не бу­дет меж­ду ва­ми яз­вы гу­би­тель­ной, ко­гда бу­ду по­ра­жать зем­лю Еги­пет­скую» (Исх.12:11-13).

Так в пер­вое ве­сен­нее пол­но­лу­ние (в ночь с 14/15 ме­ся­ца ави­ва, или ни­са­на) во вто­рой по­ло­вине XIII ве­ка до Рож­де­ства Хри­сто­ва со­вер­шил­ся ис­ход из Егип­та, став­ший важ­ней­шим со­бы­ти­ем вет­хо­за­вет­ной ис­то­рии. А Пас­ха, сов­пав­шая с из­бав­ле­ни­ем, ста­ла еже­год­ным празд­ни­ком – вос­по­ми­на­ни­ем об ис­хо­де. Са­мо же на­зва­ние «Пас­ха» (евр. песах – «про­хож­де­ние», «из­бав­ле­ние») ука­зы­ва­ет на тот дра­ма­ти­че­ский мо­мент но­чи («10-ю казнь»), ко­гда по­ра­жав­ший Еги­пет Гос­подь (Его Ан­гел), ви­дя кровь пас­халь­но­го агн­ца на двер­ных ко­ся­ках ев­рей­ских до­мов, про­хо­дил ми­мо и ща­дил пер­вен­цев из­ра­иль­ских (Исх.12:13). Как го­во­рит свя­ти­тель Иоанн Зла­то­уст, «на­име­но­ва­ние празд­ни­ка, изъ­яс­нён­ное пра­виль­но, – «пас­ха» – в пе­ре­во­де «про­хож­де­ние» – обо­зна­ча­ет имен­но то, что гу­би­тель, умерщ­вляя пер­вен­цев еги­пет­ских, ми­но­вал до­ма ев­ре­ев» [22. С. 69].

Ис­то­ри­че­ский ха­рак­тер ев­рей­ской Пас­хи под­чер­ки­ва­ет­ся осо­бы­ми мо­лит­ва­ми и рас­ска­зом о её со­бы­ти­ях, а так­же ри­ту­аль­ной тра­пе­зой, со­сто­я­щей из мя­са агн­ца, горь­ких трав и слад­ко­го са­ла­та, что сим­во­ли­зи­ру­ет го­речь еги­пет­ско­го раб­ства и сла­дость об­ре­тен­ной сво­бо­ды, а прес­ный хлеб на­по­ми­на­ет о спеш­ных сбо­рах (те­сто не успе­ло за­кис­нуть). Со­про­вож­да­ют пас­халь­ную до­маш­нюю тра­пе­зу че­ты­ре ча­ши ви­на.

Все со­вер­ша­ю­щие Пас­ху долж­ны чув­ство­вать се­бя, как и их пра­от­цы, всё ещё ра­ба­ми, лишь со­брав­ши­ми­ся в путь стран­ни­ка­ми, на что ука­зы­ва­ло вку­ше­ние ри­ту­аль­ных блюд стоя (Исх.12:11). Но, по­се­лив­шись в Зем­ле обе­то­ван­ной, евреи на­ру­ши­ли это древ­нее пред­пи­са­ние – за тра­пе­зой ста­ли воз­ле­жать и «есть пас­ху» под­чёрк­ну­то неспеш­но в озна­ме­но­ва­ние при­об­ре­тён­ной сво­бо­ды.

Итак, в биб­лей­ские вре­ме­на сло­во «пас­ха» упо­треб­ля­лось в сле­ду­ю­щих ос­нов­ных зна­че­ни­ях: 1) сам празд­ник, а ино­гда и при­мы­ка­ю­щая к нему неде­ля опрес­но­ков, 2) пас­халь­ный аг­нец, 3) все жерт­вы, за­ка­ла­е­мые 14 ни­са­на. (См.: [49]).

Ночь ис­хо­да ста­ла вто­рым рож­де­ни­ем на­ро­да, на­ча­лом его са­мо­сто­я­тель­ной ис­то­рии. Окон­ча­тель­ное же спа­се­ние ми­ра и по­бе­ду над ду­хов­ным раб­ством со­вер­шит в бу­ду­щем Бо­жий По­ма­зан­ник^[2] из ро­да ца­ря Да­ви­да – Мес­сия, или, по-гре­че­ски, – Хри­стос. Так сна­ча­ла име­но­ва­лись все биб­лей­ские «по­ма­зан­ни­ки-ца­ри», а во­прос о том, кто в их ря­ду станет По­след­ним и Един­ствен­ным, оста­вал­ся от­кры­тым. По­это­му каж­дую пас­халь­ную ночь из­ра­иль­тяне жда­ли яв­ле­ния Мес­сии.

Ис­пол­не­ние: «Пас­ха небес­ная

«Всем серд­цем же­лал Я вку­шать эту пас­ху вме­сте с ва­ми

преж­де Мо­их стра­да­ний! Го­во­рю ведь вам, боль­ше не вку­шать Мне её,

по­ка не свер­шит­ся она в Цар­стве Бо­жи­ем» (Лк.22:15-16)

Дей­стви­тель­но, Мес­сия-Хри­стос, при­шед­ший ра­ди из­бав­ле­ния всех лю­дей от ду­хов­но­го «раб­ства еги­пет­ско­го», при­ни­ма­ет уча­стие в иудей­ской «Па­схе ожи­да­ния». Он за­вер­ша­ет её ис­пол­не­ни­ем за­ло­жен­но­го в ней Бо­же­ствен­но­го за­мыс­ла, – и тем са­мым её упразд­ня­ет.

«Со­вер­шив­ше­е­ся и вре­мен­ное, как про­об­раз и по­до­бие веч­но­го, – го­во­рит свя­ти­тель Иоанн Зла­то­уст, – бы­ло за­ра­нее уста­нов­ле­но с це­лью за­пе­чат­леть ис­ти­ну, ко­то­рая вос­си­я­ла се­го­дня. А ко­гда ис­ти­на яви­лась, то об­раз стал не ну­жен, по­доб­но то­му, как, с по­яв­ле­ни­ем ца­ря сре­ди сво­е­го на­ро­да, ни­кто не по­же­ла­ет, оста­вив са­мо­го жи­во­го ца­ря, кла­нять­ся его изо­бра­же­нию. От­сю­да оче­вид­но, на­сколь­ко про­об­раз меркнет пред ис­ти­ной» [22. С. 68].

Од­новре­мен­но кар­ди­наль­но ме­ня­ет­ся ха­рак­тер вза­и­мо­от­но­ше­ний Бо­га и че­ло­ве­ка: вы­пол­нив­ший своё пред­на­зна­че­ние вре­мен­ный Со­юз Бо­га с од­ним на­ро­дом ста­но­вит­ся «вет­хим» («уста­рев­шим»), и Хри­стос за­ме­ня­ет его Но­вым – и веч­ным! – Со­ю­зом-За­ве­том со всем че­ло­ве­че­ством. Во вре­мя Сво­ей по­след­ней Пас­хи на Тай­ной ве­че­ре Иисус Хри­стос про­из­но­сит сло­ва и со­вер­ша­ет дей­ствия, ме­ня­ю­щие смысл празд­ни­ка. Он Сам за­ни­ма­ет ме­сто пас­халь­ной жерт­вы, и вет­хая Пас­ха ста­но­вит­ся Пас­хой но­во­го Агн­ца, за­клан­но­го ра­ди очи­ще­ния лю­дей еди­но­жды и на­все­гда. Хри­стос учре­жда­ет но­вую пас­халь­ную тра­пе­зу – та­ин­ство Ев­ха­ри­стии (Бла­го­да­ре­ния) – и го­во­рит уче­ни­кам о Сво­ей близ­кой смер­ти как о пас­халь­ном жерт­во­при­но­ше­нии, в ко­то­ром Он – Но­вый Аг­нец, за­клан­ный «от со­зда­ния ми­ра». Вско­ре Хри­стос спу­стит­ся в мрач­ный Шеол (Аид) и вме­сте со все­ми ожи­дав­ши­ми Его там людь­ми со­вер­шит ве­ли­кий Ис­ход из цар­ства смер­ти в си­я­ю­щее Цар­ство Сво­е­го От­ца. (Вспом­ним сю­жет ико­ны Вос­кре­се­ния.) Неуди­ви­тель­но, что в ри­туа­ле вет­хо­за­вет­ной Пас­хи об­на­ру­жи­ва­ют­ся ос­нов­ные про­об­ра­зы Гол­гоф­ской жерт­вы.

Пас­халь­ный аг­нец (яг­не­нок) ев­ре­ев был «без по­ро­ка, му­же­ско­го по­ла» (Исх.12:5) и при­но­сил­ся в жерт­ву во вто­рой по­ло­вине дня 14-го ни­са­на. Имен­но в это вре­мя по­сле­до­ва­ла крест­ная смерть Спа­си­те­ля. Каз­нён­ных сле­до­ва­ло по­хо­ро­нить непре­мен­но до на­ступ­ле­ния празд­нич­ной пас­халь­ной но­чи, – от­ме­ча­ет еван­ге­лист Иоанн, – по­это­му рим­ские во­и­ны, чтобы уско­рить их смерть, пе­ре­би­ли но­ги двум раз­бой­ни­кам, рас­пя­тым вме­сте с Гос­по­дом (Ин.19:31-32). «Но, по­дой­дя к Иису­су, – пи­шет он да­лее, – они уви­де­ли, что Он уже умер, и не пе­ре­би­ли Ему го­ле­ней, но один из во­и­нов ко­пьём прон­зил Ему бок, и вы­шла тот­час кровь и во­да. Ведь это слу­чи­лось во ис­пол­не­ние (слов) Пи­са­ния: “Кость Его да не со­кру­шит­ся” (Исх.12:46). И ещё в дру­гом ме­сте Пи­са­ния ска­за­но: “Бу­дут смот­реть на то­го, Ко­го они прон­зи­ли” (Зах.12:10)» (Ин.19:33-34, 36-37). При этом и са­мо при­го­тов­ле­ние пас­халь­но­го агн­ца бы­ло про­об­ра­зом крест­ной смер­ти Спа­си­те­ля: жи­вот­ное «рас­пи­на­ли» на двух кре­сто­об­раз­но со­еди­нен­ных ко­льях, один из ко­то­рых про­хо­дил вдоль хреб­та, а к дру­го­му при­вя­зы­ва­лись пе­ред­ние но­ги.

Эта глу­бо­чай­шая вза­и­мо­связь вет­хой и но­вой Пас­хи (по­дроб­нее см.: [14]), их со­сре­до­то­чен­ность (упразд­не­ние од­ной и на­ча­ло дру­гой) в ли­це Иису­са Хри­ста объ­яс­ня­ют, по­че­му празд­ник Его Вос­кре­се­ния со­хра­ня­ет и вет­хо­за­вет­ное на­зва­ние Пас­ха. «Пас­ха на­ша – при­не­сён­ный в жерт­ву Хри­стос», – го­во­рит апо­стол Па­вел (1Кор.5:7). Так в но­вой Па­схе про­изо­шло окон­ча­тель­ное за­вер­ше­ние Бо­же­ствен­но­го за­мыс­ла о вос­ста­нов­ле­нии пад­ше­го («вет­хо­го») че­ло­ве­ка в его пер­во­на­чаль­ном, «рай­ском», до­сто­ин­стве – его спа­се­ние. «Вет­хая Пас­ха празд­ну­ет­ся из-за спа­се­ния крат­ковре­мен­ной жиз­ни иудей­ских пер­вен­цев, а но­вая Пас­ха – из-за да­ро­ва­ния веч­ной жиз­ни всем лю­дям», – с бле­стя­щим ри­то­ри­че­ским ла­ко­низ­мом опре­де­ля­ет со­от­но­ше­ние этих двух тор­жеств Вет­хо­го и Но­во­го За­ве­та свя­той Иоанн Зла­то­уст [22. С. 68].

В дру­гом Сло­ве ве­ли­кий про­по­вед­ник объ­яс­ня­ет пе­ре­ход от времен­но­го к веч­но­му спа­се­нию: «Смерть пер­вен­цев про­хо­ди­ла ми­мо тех, кто при­но­сил в жерт­ву про­об­ра­зо­ва­тель­но­го агн­ца и по­ма­зы­вал его кро­вью при­то­ло­ки две­рей. А нас со­вер­шен­но не ка­са­ет­ся смерть, про­ник­шая в мир с пер­во­здан­ным че­ло­ве­ком, ибо она бес­силь­на дер­жать в сво­ей вла­сти то­го, кто при­нял жерт­вен­ную кровь Агн­ца Бо­же­ствен­но­го, твёр­до ве­руя в её спа­си­тель­ную си­лу» [24. C. 83–84]. То­гда смерть про­хо­ди­ла ми­мо от­ме­чен­ных кро­вью агн­ца ев­рей­ских до­мов, да­руя их оби­та­те­лям вре­мен­ную жизнь, те­перь же, ви­дя сим­вол кро­ви Спа­си­те­ля в хри­сти­ан­ских хра­мах и до­мах, она в ужа­се бе­жит прочь, не в си­лах удер­жать по­лу­чив­ших за­лог Веч­но­сти!

Как мы бы­ли спа­се­ны?

«По­ис­ти­не свя­щен­на и до­стой­на вся­че­ско­го тор­же­ства

эта спа­си­тель­ная и све­то­зар­ная ночь,

пред­воз­вест­ни­ца све­то­нос­но­го Дня Вос­кре­се­ния…»

(из Пас­халь­но­го бо­го­слу­же­ния)

Мы на­зы­ва­ем пас­халь­ную ночь спа­си­тель­ной, а на­ше­го Гос­по­да – Спа­си­те­лем. Что же та­кое «спа­се­ние» на язы­ке хри­сти­ан­ско­го бо­го­сло­вия? (Под­глав­ка ос­но­ва­на на ста­тье: [62. C. 339–340]).

Спа­се­ние (греч. со­териа, со­тириа^[3], лат. salus) – это иде­аль­ное со­сто­я­ние ве­ру­ю­ще­го, ха­рак­те­ри­зу­ю­ще­е­ся из­бав­ле­ни­ем от зла – как зла мо­раль­но­го («по­ра­бо­щен­но­сти гре­ху», – Рим.7:14), так и зла физи­че­ско­го (стра­да­ния и са­мой смер­ти). Спа­се­ние яв­ля­ет­ся ко­неч­ной це­лью ре­ли­ги­оз­ных уси­лий че­ло­ве­ка и выс­шим да­ром со сто­ро­ны Бо­га.

Идея спа­се­ния в вет­хо­за­вет­ные вре­ме­на сна­ча­ла вполне ве­ще­ствен­на: это преж­де все­го осво­бож­де­ние от еги­пет­ско­го раб­ства, о чём каж­дый год на­по­ми­на­ет празд­ник Пас­хи, воз­вра­ще­ние из Ва­ви­лон­ско­го пле­на (538 г. до н. э.) и вос­ста­нов­ле­ние Иеру­са­лим­ско­го хра­ма; а в част­ной жиз­ни – дол­го­ле­тие, мно­го­дет­ность и уда­ча. Од­новре­мен­но на­рас­та­ют нрав­ствен­ные усло­вия спа­се­ния: это «мир» и «спра­вед­ли­вость» (Ис.2:9 и сл.). По­сколь­ку спа­се­ние це­лост­но и об­ни­ма­ет всё бы­тие че­ло­ве­ка, оно не мо­жет огра­ни­чить­ся лишь сфе­рой зем­ной жиз­ни, но тре­бу­ет для се­бя ве­ры в за­гроб­ную жизнь и вос­кре­се­ние, ве­ры в «бу­ду­щий мир», где оно за­вер­шит­ся. Эту ве­ру вы­ра­зи­ли биб­лей­ские ав­то­ры вре­ме­ни Мак­ка­вей­ско­го вос­ста­ния (се­ре­ди­на II в. до н. э.). Они впер­вые со всей опре­де­лён­но­стью воз­ве­сти­ли ве­ру в вос­кре­се­ние мёрт­вых и нрав­ствен­ное воз­да­я­ние за со­вер­шён­ные на зем­ле по­ступ­ки (Дан.12:2-3; 2Макк.7:9 сл.; 14:16). Та­кое це­лост­ное спа­се­ние – сво­бод­ный дар Бо­га, Ко­то­рый, в Сво­ей един­ствен­но­сти, уже не про­сто Бог, мо­гу­щий ино­гда, по Сво­е­му про­из­во­ле­нию, со­об­щить ко­му-ли­бо спа­се­ние, но Он Сам по Сво­ей сущ­но­сти – Спа­си­тель для всех ве­ру­ю­щих в Него (Пс.26:1-2, 50:16, 78:9; Сир.51:1).

Все­объ­ем­лю­щее спа­се­ние не мог­ло быть до­стиг­ну­то в ис­то­рии древ­не­го («вет­хо­го») Со­ю­за-За­ве­та, за­клю­чен­но­го Бо­гом с од­нимна­ро­дом и имев­ше­го ха­рак­тер вре­мен­ный и под­го­то­ви­тель­ный. Мы пом­ним, что смысл при­зва­ния Ав­ра­ама, «от­ца ве­ру­ю­щих», опре­де­ля­ет­ся тем, что неко­гда в нём «бла­го­сло­вят­ся все пле­ме­на зем­ные» (Быт.12:3). Он и его бу­ду­щий на­род из­би­ра­ют­ся как пред­ста­ви­те­ли все­го че­ло­ве­че­ства, еди­но­го по кро­ви и от­но­ше­нию к нему Бо­га, из­би­ра­ют­ся на слу­же­ние все­му че­ло­ве­че­ству. К несча­стью, боль­шин­ство по­том­ков Ав­ра­ама пе­ре­осмыс­ли­ли это вре­мен­ное из­бран­ни­че­ство в плане неко­ей «веч­ной» на­цио­наль­ной ис­клю­чи­тель­но­сти, и это опре­де­ли­ло ка­та­стро­фу Древ­не­го Из­ра­и­ля (см.: Мф.3:7-10, 8:10-12; Лк.19:41-44 и др.).

При на­ступ­ле­нии «пол­но­ты вре­мен» (Гал.4:4) он сме­ня­ет­ся Но­вым Со­ю­зом со всем че­ло­ве­че­ством и на все вре­ме­на. Ра­нее Бог под­го­тав­ли­вал и через про­ро­ков воз­ве­щал, те­перь же со­вер­шил спа­си­тель­ное для всех во­пло­ще­ние Сво­е­го Сы­на. «Сы­на ро­дит Она, – го­во­рит ан­гел Иоси­фу, – и ты на­ре­чёшь Ему имя – Иисус, по­то­му что Он спа­сёт на­род Свой от гре­хов их» (Мф.1:21). Неуди­ви­тель­но, что си­но­ни­мом Его лич­но­го име­ни Иисус (гре­че­ская пе­ре­да­ча евр. Йе­шуа – «Бог спа­са­ет») и как бы вто­рым име­нем ста­но­вит­ся сло­во Спа­си­тель (греч. Сот­эр, Со­тир, слав. Спа­съ). Учи­ты­вая ос­нов­ное зна­че­ние гре­че­ско­го сло­ва со­те­риа, тер­мин Спа­си­тель сле­ду­ет пе­ре­ве­сти как Це­ли­тель или Врач! От­сю­да – и «ме­ди­цин­ские тер­ми­ны», упо­треб­ля­ю­щи­е­ся для обо­зна­че­ния со­вер­шён­но­го Гос­по­дом спа­се­ния лю­дей («увра­че­вать», «ис­це­лить»). Это не слу­чай­но и глу­бо­ко зна­ме­на­тель­но.

Пра­во­слав­ное бо­го­сло­вие рас­смат­ри­ва­ет при­ход Бо­га в мир лю­дей как ис­ку­пи­тель­ное сред­ство вра­че­ва­ния от па­губ­ных по­след­ствий гре­хо­па­де­ния. «Ес­ли кто-ли­бо из невер­ных во­про­сит те­бя: “Для че­го был рас­пят Хри­стос?”, – то от­веть ему: “Дабы рас­пять диа­во­ла”. А ес­ли ска­жет те­бе: “За­чем Гос­подь был по­ве­шен на дре­ве?”, – то ска­жи: “Дабы из­гнать грех, про­ник­ший в рай через дре­во”. Че­ло­ве­ко­лю­бец Иисус вос­хо­тел увра­че­вать Своё со­зда­ние и для нас пре­тер­петь всё, дабы из­ба­вить нас от осуж­де­ния», об­раз­но по­яс­ня­ет св. Иоанн Зла­то­уст [23. C. 61].

Сво­и­ми соб­ствен­ны­ми си­ла­ми че­ло­век не мог пре­одо­леть глу­бо­чай­шее от­чуж­де­ние от Бо­га, по­то­му что страш­ный удар (гре­хо­па­де­ние) рас­ко­лол его есте­ство свер­ху до­ни­зу – от выс­ше­го со­зна­ния до те­лес­ной при­ро­ды. Со­хра­нив в се­бе, как ос­но­ву сво­е­го су­ще­ства, об­раз Бо­жий, че­ло­век утра­тил спо­соб­ность осу­ще­ствить в се­бе по­до­бие Бо­жие. По­ра­зив­шая че­ло­ве­че­ство бо­лезнь ока­за­лась смер­тель­ной: на­кап­ли­ва­ю­ще­е­ся в ми­ре зло ве­ло его к окон­ча­тель­ной де­гра­да­ции и ги­бе­ли. Те­перь ис­це­ле­ние и спа­се­ние за­ра­жён­ных гре­хом по­том­ков Ада­ма озна­ча­ло по су­ще­ству но­вое тво­ре­ние че­ло­ве­ка.

«Спа­се­ни­ем оди­на­ко­во не мог­ло по­чи­тать­ся ни пол­ное уни­что­же­ние вет­хо­го Ада­ма (на­при­мер, во вре­мя все­мир­но­го по­то­па), ни со­зда­ние но­во­го че­ло­ве­че­ства, ни­ка­кой свя­зи с этим ста­рым не име­ю­ще­го, – пи­шет из­вест­ный пра­во­слав­ный мыс­ли­тель прот. Сер­гий Бул­га­ков. – Долж­но быть спа­се­но имен­но это че­ло­ве­че­ство, вет­хий Адам, при­том са­мо, ибо толь­ко это сов­ме­сти­мо с его сво­бо­дой, но и не са­мо, ибо са­мо­спа­се­ние пре­вы­ша­ет его си­лы. По­это­му спа­си­те­лем че­ло­ве­че­ства мог явить­ся толь­ко че­ло­век, и при­том в он­то­ло­ги­че­ском сво­ём есте­стве ре­зю­ми­ру­ю­щий в се­бе всю при­ро­ду че­ло­ве­ка, ина­че го­во­ря, Пер­во-Адам, са­мый ко­рень че­ло­ве­че­ско­го дре­ва» [8. С. 342].

Это но­вое тво­ре­ние че­ло­ве­ка со­вер­ши­лось через крест­ный по­двиг Сы­на Бо­жия, вос­при­яв­ше­го в Се­бя всю пол­но­ту пси­хо­фи­зи­че­ской при­ро­ды че­ло­ве­ка и став­ше­го Вто­рым Ада­мом. Толь­ко Он имел си­лы вос­ста­но­вить в пер­во­на­чаль­ном до­сто­ин­стве при­ро­ду Пер­во­го Ада­ма (т. е. все­го че­ло­ве­че­ства). Уме­рев пло­тью, Он умерт­вил с Со­бой и всю вет­хо­за­вет­ную (смер­тель­но боль­ную) че­ло­ве­че­скую при­ро­ду. Глав­ное же – бы­ло умерщ­вле­но и са­мо «жа­ло смер­ти», то есть грех (1Кор.15:56), «ибо умер­ший осво­бо­дил­ся от гре­ха» (Рим.6:7).

Вос­крес­нув за­тем в той же ре­аль­ной пло­ти (Лк.24:39), Он со­вос­кре­сил с Со­бой к но­вой жиз­ни и всю че­ло­ве­че­скую при­ро­ду, непод­власт­ную бо­лее тле­нию смер­ти, по­то­му что сам ис­точ­ник смер­тель­ной «ин­фек­ции» – Ада­мов грех – ис­тлел в мо­ги­ле. Не от­дель­ным из­бран­ни­кам, не ка­сте пре­зрев­ших мир ас­ке­тов, но са­мо­му че­ло­ве­че­ско­му есте­ству бы­ла да­ро­ва­на по­тен­ци­аль­ная спо­соб­ность к про­свет­ле­нию и бес­ко­неч­но­му бо­го­упо­доб­ле­нию, что име­ну­ет­ся гре­че­ским сло­вом тэосис – «обоже­ние». Имен­но это име­ет в ви­ду пер­вый хри­сти­ан­ский уче­ный бо­го­слов, апо­стол Па­вел, го­во­ря о так на­зы­ва­е­мом пред­опре­де­ле­нии. Апо­стол «име­ет в ви­ду толь­ко спа­са­е­мых (Рим.8:29-30; Еф.1:5, 11), но от­нюдь не по­ги­ба­ю­щих. Ни­ко­гда и ни­где он не го­во­рит о пред­опре­де­ле­нии к по­ги­бе­ли. Бог “хо­чет, чтобы все лю­ди спас­лись и до­стиг­ли по­зна­ния ис­ти­ны” (1Тим.2:4), и пред­опре­де­ле­ние ко спа­се­нию сле­ду­ет по­ни­мать как вы­ра­же­ние непре­клон­ной во­ли Бо­жи­ей сде­лать всё необ­хо­ди­мое для спа­се­ния тех, кто хо­ро­шо поль­зу­ет­ся сво­ей сво­бод­ной во­лей» [11. C. 46].

По­сле воз­не­се­ния Иису­са Хри­ста но­вая че­ло­ве­че­ская при­ро­да (через нерас­тор­жи­мую связь со Вто­рым Ли­цом Свя­той Тро­и­цы) ока­зы­ва­ет­ся вос­при­ня­той в глу­би­ны вну­т­ри­бо­же­ствен­ной жиз­ни. «Че­ло­ве­ка, сто­яв­ше­го так низ­ко, по­сле то­го, как он пе­ре­ско­чил все эти [сту­пе­ни], Иисус Хри­стос по­са­дил на небе­сах, на троне. То­го, ко­то­рый был ни­же кам­ней, по­ста­вил вы­ше ан­ге­лов, ар­хан­ге­лов, пре­сто­лов, гос­подств», – так го­во­рит о со­сто­я­нии на­шей но­вой при­ро­ды свя­ти­тель Иоанн Зла­то­уст [25. C. 79]. Пер­спек­ти­ва че­ло­ве­че­ской уча­сти ухо­дит вверх и в бес­ко­неч­ность, ко­то­рая скры­ва­ет­ся и рас­кры­ва­ет­ся в Бо­ге: «Воз­люб­лен­ные! Мы те­перь де­ти Бо­жьи; но ещё не от­кры­лось, что бу­дем!» – в вос­тор­ге вос­кли­ца­ет апо­стол Иоанн Бо­го­слов (1 Ин.3:2). (К этим сло­вам «до­ста­точ­но из­вест­ных» хри­сти­ан­ских бо­го­сло­вов сле­до­ва­ло бы при­слу­шать­ся скеп­ти­кам, с ма­зо­хист­ским уны­ни­ем твер­дя­щим о на­шей пер­спек­ти­ве, ухо­дя­щей вниз – к ско­ро­му «кон­цу све­та». Оче­вид­но, Хри­стос, у Ко­то­ро­го так и «не хва­ти­ло» сил со­вер­шить ис­це­ле­ние че­ло­ве­ка и все­го кос­мо­са, «на­прас­но умер»? (Гал.2:21)).

Этот по­ло­жи­тель­ный ас­пект идеи спа­се­ния ле­жит в ос­но­ве ди­на­мич­ной хри­сти­ан­ской ци­ви­ли­за­ции, стре­мя­щей­ся со­здать пре­дель­но воз­мож­ные усло­вия для сво­бод­но­го раз­ви­тия по­сто­ян­но со­вер­шен­ству­ю­щих­ся со­ци­аль­ных ин­сти­ту­тов и кон­крет­ной лич­но­сти. В ко­неч­ном ито­ге, этим опре­де­ля­ет­ся по­ня­тие ре­ли­ги­оз­но­го и куль­тур­но­го «про­грес­са» (то есть «дви­же­ния впе­рёд»), по­ни­ма­е­мо­го как непре­кра­ща­ю­щий­ся диа­лог меж­ду Бо­гом и спа­сён­ным Им че­ло­ве­че­ством, как стрем­ле­ние Церк­ви и каж­до­го хри­сти­а­ни­на, жи­ву­ще­го не «по за­ко­ну», а «по бла­го­да­ти», по­нять своё на­зна­че­ние в этом мно­го­по­ляр­ном ми­ре на каж­дом но­вом ис­то­ри­че­ском эта­пе.

От смер­ти к Вос­кре­се­нию

Бо­го­слу­же­ния Страст­ной сед­ми­цы

«О, нера­зум­ные и мед­ли­тель­ные серд­цем,

чтобы по­ве­рить все­му, что воз­ве­ща­ли про­ро­ки!

Раз­ве не так над­ле­жа­ло Хри­сту пре­тер­петь стра­да­ния,

а за­тем вой­ти в сла­ву Свою?»

(Лк.24:25-26)

Ран­няя вес­на 30 го­да от Рож­де­ства Хри­сто­ва (ра­зу­ме­ет­ся, лю­ди не по­до­зре­ва­ют, что уже жи­вут в Но­вой эре!). Каж­дый год с до­пол­ни­тель­ным от­ря­дом ле­ги­о­не­ров в Иеру­са­лим в это вре­мя при­бы­ва­ет пре­фект Иудеи Пон­тий Пи­лат, чтобы на­блю­дать за мя­теж­ны­ми под­дан­ны­ми. От сво­их со­вет­ни­ков он зна­ет, что имен­но к Па­схе евреи ждут «при­ше­ствия» сво­е­го Мес­сии-Осво­бо­ди­те­ля, и небез­осно­ва­тель­но опа­са­ет­ся на­цио­на­ли­сти­че­ских вол­не­ний^[4].

Дей­стви­тель­но, ско­ро ев­рей­ская Пас­ха, и за шесть дней до неё Хри­стос на­прав­ля­ет­ся к го­род­ским во­ро­там, слов­но бы же­лая вос­сесть на при­над­ле­жа­щий Ему цар­ский пре­стол. При этом Он впер­вые поз­во­ля­ет на­зы­вать Се­бя Ца­рём. Это – по­след­няя по­пыт­ка об­ра­тить лю­дей от по­ли­ти­че­ских за­блуж­де­ний, ука­зав ис­тин­ный ха­рак­тер сво­е­го Цар­ства «не от ми­ра се­го». По­это­му под Иису­сом не бо­е­вой конь, но крот­кий осел, сим­во­ли­зи­ру­ю­щий мир^[5]. А лю­ди раз­ма­хи­ва­ют паль­мо­вы­ми вет­вя­ми и кри­чат осан­на! («спа­сай нас!»). Они ждут, что Он явит бо­же­ствен­ную си­лу, нена­вист­ные рим­ские ок­ку­пан­ты бу­дут уни­что­же­ны – и при­дёт веч­ное Мес­си­ан­ское Цар­ство. Но Хри­стос не бу­дет ис­треб­лять рим­ские ле­ги­о­ны или да­же «мир­ным пу­тём» из­ме­нять по­ли­ти­че­ское устрой­ство ми­ра. Это бес­смыс­лен­но, ес­ли нет об­нов­ле­ния нрав­ствен­но­го. По­доб­ные по­пыт­ки обо­ра­чи­ва­ют­ся ещё бо́льшей бе­дой. Прой­дет че­ты­ре дня, и невер­ные уче­ни­ки в стра­хе раз­бе­гут­ся из ноч­но­го Геф­си­ман­ско­го са­да, оста­вив свя­зан­но­го Учи­те­ля в ру­ках стра­жи; а тол­па, ныне при­вет­ству­ю­щая Мес­сию вос­тор­жен­ны­ми кри­ка­ми, бу­дет в озлоб­ле­нии во­пить: “Рас­пни, рас­пни Его!” Он об­манет её на­деж­ды…

С по­не­дель­ни­ка по­сле празд­ни­ка Вхо­да Гос­под­ня в Иеру­са­лим цер­ков­ный ка­лен­дарь от­кры­ва­ет че­ре­ду пе­чаль­ных и тор­же­ствен­ных дней, име­ну­е­мых по-сла­вян­ски «Страст­но́й сед­ми́цей», то есть «Неде­лей стра­да­ний» Иису­са Хри­ста. За каж­дым из дней за­креп­ле­но вос­по­ми­на­ние и бо­го­слу­жеб­ное вос­про­из­ве­де­ние опре­де­лён­ных со­бы­тий еван­гель­ской ис­то­рии. Чте­ния и пес­но­пе­ния ве­дут хри­сти­ан по сле­дам Гос­по­да, гря­ду­ще­го на воль­ную смерть.

Страст­ной По­не­дель­ник. Близ­кие стра­да­ния и смерть Спа­си­те­ля сим­во­ли­зи­ру­ют­ся по­вест­во­ва­ни­ем о жиз­ни вет­хо­за­вет­но­го пра­вед­ни­ка Иоси­фа Пре­крас­но­го, про­дан­но­го сво­и­ми за­вист­ли­вы­ми бра­тья­ми в Еги­пет за два­дцать среб­ре­ни­ков (Быт.37 гл.). В еван­гель­ской прит­че о бес­плод­ной смо­ков­ни­це, не при­нес­шей пло­да, а по­то­му про́кля­той, изо­бра­жа­ет­ся ги­бель­ность пу­ти ду­хов­ной ле­но­сти. Те­му про­дол­жа­ет прит­ча о злых ви­но­гра­да­рях, ко­то­рые долж­ны по­не­сти за­слу­жен­ное на­ка­за­ние (Мф.21:18-46). Об этой страш­ной ка­ре, ко­то­рая по­ло­жит ко­нец биб­лей­ско­му Из­ра­и­лю, так и не по­няв­ше­му смысл сво­е­го пу­ти в да­ро­ван­ной ему Бо­гом Свя­щен­ной ис­то­рии, го­во­рит скорб­ное про­ро­че­ство Гос­по­да о близ­ком раз­ру­ше­нии Иеру­са­ли­ма (Мф.23:37-24:35).

В Страст­ной Втор­ник Гос­подь при­зы­ва­ет нас к по­сто­ян­но­му бодр­ство­ва­нию и при­умно­же­нию сво­их да­ро­ва­ний, по­яс­няя это прит­ча­ми о де­ся­ти де­вах (муд­рых и нера­зум­ных) и о та­лан­тах (в пря­мом и пе­ре­нос­ном смыс­ле), ко­то­рые да­ны нам во­все не для то­го, чтобы за­ры­вать их в зем­лю. Ина­че нет оправ­да­ния на Страш­ном су­де (Мф.24:36-26:2).

Меж­ду тем, «оста­ва­лось два дня до Пас­хи и празд­ни­ка Опрес­но­ков. И ста­ли пер­во­свя­щен­ни­ки и книж­ни­ки ис­кать, ка­кой бы хит­ро­стью схва­тить Его и убить. “Но толь­ко не в празд­ник! – го­во­ри­ли они, – пусть не бу­дет сму­ты в на­ро­де”. То­гда Иуда Ис­ка­ри­от, один из Две­на­дца­ти, по­шел к пер­во­свя­щен­ни­кам, чтобы пре­дать им Иису­са. А они, вы­слу­шав его, об­ра­до­ва­лись и обе­ща­ли дать ему де­нег. И он стал ис­кать удоб­но­го слу­чая вы­дать Его» (Мк.14:1-2, 10-11).

При­бли­жа­ет­ся тра­ги­че­ская раз­вяз­ка, и смыс­ло­вым цен­тром Страст­ной Сре­ды ста­но­вят­ся два вза­им­но про­ти­во­по­лож­ных по смыс­лу со­бы­тия: по­ка­я­ние греш­ной жен­щи­ны, бла­го­дар­но воз­лив­шей дра­го­цен­ное ми­ро на но­ги Иису­со­вы, и тра­ги­че­ский за­мы­сел Иуды, пред­ло­жив­ше­го вла­стям по­мочь тай­но аре­сто­вать сво­е­го Учи­те­ля за трид­цать среб­ре­ни­ков (Мф.26:6-16).

Про­шло уже че­ты­ре дня по­сле Вхо­да Гос­под­ня в Иеру­са­лим. «Днём Иисус учил в Хра­ме, а с на­ступ­ле­ни­ем ве­че­ра ухо­дил и про­во­дил ночь на го­ре, что зо­вет­ся Ма́слич­ной (Еле­он­ской). А весь на­род с ран­не­го утра при­хо­дил в Храм, чтобы по­слу­шать Его», – пи­шет еван­ге­лист Лу­ка (Лк.21:37-38).

Мы зна­ем, что лю­ди жда­ли от Иису­са чу­да, – ка­ко­го-то яв­но­го сиг­на­ла к на­ча­лу ан­ти­рим­ско­го вос­ста­ния, и имен­но это­го боль­ше все­го бо­я­лись во­жди на­ро­да. Все они бы­ли утвер­жде­ны в сво­их долж­но­стях рим­ски­ми ок­ку­па­ци­он­ны­ми вла­стя­ми и от­ве­ча­ли за по­ли­ти­че­ское спо­кой­ствие в Иудее. Те­перь они уве­ре­ны, что им удаст­ся без шу­ма аре­сто­вать опас­но­го для них га­ли­лей­ско­го Учи­те­ля, объ­явив­ше­го се­бя Мес­си­ей. Он бу­дет вку­шать пас­ху на день рань­ше^[6], и за­вер­шит празд­ник ноч­ной мо­лит­вой в без­люд­ном Геф­си­ман­ском са­ду. Та­кой слу­чай по­кон­чить со «сму­тья­ном» боль­ше не пред­ста­вит­ся. Мед­лить нель­зя.

Всё это иудей­ская адми­ни­стра­ция узна­ла от од­но­го из бли­жай­ших к Иису­су лю­дей, быть мо­жет, луч­ше дру­гих по­ни­мав­ше­го Сво­е­го Учи­те­ля. Ко­гда он уви­дит, что со­бы­тия раз­ви­ва­ют­ся не по его сце­на­рию, то в от­ча­я­нии по­кон­чит с со­бой, не до­жи­да­ясь да­же вы­не­се­ния Ему смерт­но­го при­го­во­ра. На­де­лён­ный рав­ным с дру­ги­ми уче­ни­ка­ми да­ром апо­столь­ства, Иуда не был ту­по­ва­тым скря­гой, как его изо­бра­жа­ют на­ив­ные жи­во­пис­цы (си­дя­щим у вы­хо­да с де­неж­ным меш­ком, ко­то­рый он сей­час по­та­щит в банк), и не день­ги по­двиг­ли его на пре­да­тель­ство (но это – осо­бая те­ма).

На­сту­па­ет Страст­ной (или Ве­ли­кий) Чет­верг.

Ве­че­ром Хри­стос со­вер­ша­ет зна­ме­на­тель­ную пас­халь­ную тра­пе­зу, из­вест­ную нам как Тай­ная Ве­че­ря^[7]. Умыв но­ги уче­ни­кам и тем пре­по­дав им урок сми­ре­ния, Гос­подь вку­ша­ет с Две­на­дца­тью Свою по­след­нюю в зем­ной жиз­ни пас­халь­ную тра­пе­зу и уста­нав­ли­ва­ет та­ин­ство Ев­ха­ри́стии (бук­валь­но «Бла­го­да­ре­ния») – та­ин­ство Сво­е­го веч­но­го еди­не­ния и об­ще­ния со все­ми на­ми. «Взяв хлеб и про­из­не­ся над ним бла­го­да­ре­ние, Он раз­ло­мил его и раз­дал им со сло­ва­ми: “Это – Моё Те­ло, за вас пре­да­ва­е­мое. Де­лай­те так в па­мять обо Мне”. И так же сде­лал с ча­шей по­сле тра­пезы, го­во­ря: “Эта ча­ша – Но­вый За­вет (Со­юз), скреп­лён­ный Мо­ей кро­вью, за вас про­ли­ва­е­мой”» (Лк.22:19-20). С тех пор все лю­ди, по­том­ки Ада­ма, вку­ша­ю­щие вме­сте со Хри­стом от од­но­го хле­ба и ис­пи­ва­ю­щие от од­ной ча­ши, ста­но­вят­ся Его кров­ны­ми род­ствен­ни­ка­ми («со­те­лес­ни­ка­ми»), и через это – еди­но­кров­ны­ми бра­тья­ми.

В этом Та­ин­стве про­дол­жа­ет­ся чу­до Виф­ле­е­ма, чу­до во­пло­ще­ния и во­че­ло­ве­че­ния Бо­га, бла­го­да­ря ко­то­ро­му про­изо­шло ре­аль­ное со­еди­не­ние двух ми­ров – Бо­же­ствен­но­го и че­ло­ве­че­ско­го. Об­ра­ща­ясь к От­цу, Хри­стос мо­лит­ся за нас: «Да бу­дут все они еди­но (од­но); как Ты, Отец, – во Мне, и Я – в Те­бе, так и они да бу­дут в Нас еди­но» (Ин.17:21). «За­по­ведь но­вую даю вам: да лю́би­те друг дру­га; как Я воз­лю­бил вас, так и вы лю­би́те друг дру­га» (Ин.13:34), – вновь об­ра­ща­ет­ся Он не толь­ко к Сво­им уче­ни­кам, но и ко всем нам.

Из­ме­ня­ет­ся и ха­рак­тер бо­го­слу­же­ний. Не слыш­но бо­лее ноч­но­го пре­ду­пре­жде­ния «Се же­них гря­дет…», ибо Он уже при­шёл и в празд­нич­но убран­ной гор­ни­це со­вер­ша­ет ве­ли­кую Ве­че­рю Люб­ви. Двой­ным чув­ством – ра­до­сти и пе­ча­ли – про­ник­ну­то бо­го­слу­же­ние Ве­ли­ко­го Чет­вер­га: пе­ча­ли о на­чав­шем­ся крест­ном вос­хож­де­нии Гос­по­да на Гол­го­фу и ра­до­сти о той ве­ли­кой Ра­до­сти, ко­то­рую Гос­подь уго­то­вал всем лю­бя­щим Его. Эта «крест­ная ра­дость» и есть та под­лин­ная ду­хов­ная ра­дость, ко­то­рая нам ныне да­ёт­ся. В знак её свя­щен­но­слу­жи­те­ли на Ли­тур­гии пе­ре­об­ла­ча­ют­ся в свет­лые одеж­ды. Чем же за­кан­чи­ва­ет­ся эта ночь чет­вер­га? Что ожи­да­ет Гос­по­да и всех нас, Его ду­хов­ных со­при­част­ни­ков на Тай­ной ве­че­ре, в пят­ни­цу?

Тай­ная Ве­че­ря ещё про­дол­жа­ет­ся. До­го­ра­ют све­тиль­ни­ки. В пе­чаль­ном мол­ча­нии воз­ле­жат Две­на­дцать. «Один из вас пре­даст Ме­ня», – зву­чат под­твер­жде­ни­ем на­дви­га­ю­щей­ся тра­ге­дии сло­ва Гос­по­да. Шё­пот, ис­пу­ган­ные воз­гла­сы: «Не я ли?» Вста­ет Иуда и усколь­за­ет в ноч­ную тьму. Гос­подь го­во­рит о стра­да­ни­ях, ко­то­рые Его ждут. Апо­стол Пётр с го­ряч­но­стью обе­ща­ет ид­ти с Ним на смерть. Он и не по­до­зре­ва­ет, как она близ­ка. Не спят и чле­ны Си­нед­ри­о­на. Ар­хи­ереи от­да­ют тай­ный при­каз во­и­нам…

Пас­халь­ная тра­пе­за за­вер­ше­на. Ти­хо на­пе­вая пас­халь­ный пса­лом, один за дру­гим по­ки­да­ют апо­сто­лы со сво­им Учи­те­лем дом. При мерт­вен­ном све­те огром­ной пол­ной лу­ны вы­хо­дят они за во­ро­та и, сле­дуя по из­ви­ли­стой ка­ме­ни­стой тро­пе, углуб­ля­ют­ся в Геф­си­ма­нию, – олив­ко­вый сад у под­но­жия Еле­он­ской го­ры, за по­то­ком Кед­рон. Сей­час там со­всем без­люд­но и ца­рит мрак. По­дав­лен­ные про­ис­хо­дя­щим, апо­сто­лы не в си­лах бодр­ство­вать: они па­да­ют на тра­ву и за­сы­па­ют. Лишь тро­их, са­мых близ­ких уче­ни­ков, Хри­стос про­сит раз­де­лить с Ним мо­лит­ву – под­дер­жать Его в эти страш­ные ми­ну­ты ожи­да­ния. Но и у них сли­па­ют­ся гла­за. Сквозь за­бы­тье они слы­шат Его го­лос: «От­че! Ес­ли Ты хо­чешь, про­не­си эту ча­шу ми­мо Ме­ня! Впро­чем, не Моя, но Твоя во­ля да ис­пол­нит­ся» (Лк.22:42).

Тра­ги­че­ский финал бли­зок. Стра­жа уже пе­ре­се­ка­ет по тро­пин­ке овраг, от­де­ля­ю­щий сад от го­ро­да. Впе­ре­ди – Иуда. Пре­да­тель за­ра­нее усло­вил­ся с ни­ми о зна­ке, ска­зав: «Ко­го я по­це­лую, тот и есть Иисус. Бе­ри­те Его»^[8]. Фо­на­ри и фа­ке­лы мель­ка­ют сре­ди ство­лов са­да. Апо­стол Петр бро­са­ет­ся впе­ред с ме­чом. Но Учи­тель не хо­чет кро­во­про­ли­тия. «Те­перь ва­ше вре­мя и власть тьмы!», – го­во­рит Он стра­же. Рас­те­рян­ные уче­ни­ки в ужа­се раз­бе­га­ют­ся.

Сле­ду­ет за­вер­ше­ние страш­ной но­чи: до­прос у ар­хи­ерея на спеш­но со­зван­ном Си­нед­ри­оне, лож­ные и неубе­ди­тель­ные по­ка­за­ния, из­де­ва­тель­ства че­ля­ди и, на­ко­нец, по­след­ний страш­ный во­прос Кай­а­фы, в ко­то­ром во­пло­тил­ся ко­неч­ный смысл тра­ги­че­ской ис­то­рии Из­ра­и­ля: «Бо­гом Жи­вым за­кли­наю Те­бя, ска­жи нам: “Ты ли Мес­сия (Хри­стос), Сын Бо­жий?” Го­во­рит ему Иисус: “Ты [сам это] ска­зал. Бо­лее то­го, го­во­рю вам: от­ныне у́зри­те Сы­на Че­ло­ве­че­ско­го, вос­сев­ше­го по пра­вую ру­ку Си­лы^[9] и ше­ству­ю­ще­го по об­ла­кам небес­ным”. То­гда пер­во­свя­щен­ник разо­драл на се­бе одеж­ды и ска­зал: “Он из­рёк бо­го­хуль­ство! Для че­го нам ещё сви­де­те­ли? Вот, те­перь вы [са­ми] слы­ша­ли бо­го­хуль­ство. Что вы ре­ши­те?” Они же ска­за­ли ему в от­вет: “Он дол­жен уме­реть!”» (Мф.26:63-66).

В па­мять всех этих со­бы­тий, увен­чан­ных Крест­ной смер­тью, в на­ших хра­мах со­вер­ша­ет­ся Утре­ня с чте­ни­ем две­на­дца­ти Еван­ге­лий Свя­тых Стра­стей (Стра­да­ний) Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста. «Страст­ны́е Еван­ге­лия», как их обыч­но на­зы­ва­ют, – это от­рыв­ки из всех че­ты­рех Еван­ге­лий, рас­пре­де­лен­ные по хро­но­ло­ги­че­ско­го прин­ци­пу и охва­ты­ва­ю­щие со­бы­тия от Тай­ной Ве­че­ри до по­гре­бе­ния Спа­си­те­ля. Чис­ло две­на­дцать сим­во­ли­зи­ру­ет пол­но­ту биб­лей­ской но­чи, со­сто­я­щую из две­на­дца­ти ча­сов. Чис­лом уда­ров ко­ло­ко­ла воз­ве­ща­ет­ся по­ряд­ко­вый но­мер про­чи­ты­ва­е­мо­го Еван­ге­лия. Мо­ля­щи­е­ся сто­ят в тём­ном хра­ме с за­жжён­ны­ми све­ча­ми; зву­чат ти­хие и про­тяж­ные при­пе­вы: «Сла­ва Стра­стям Тво­им Го-о-оспо­ди», «Сла­ва дол­го­тер­пе­нию Тво­е­му Го-о-оспо­ди». Со­глас­но при­ход­ской тра­ди­ции, эта служ­ба со­вер­ша­ет­ся на­ка­нуне Страст­ной Пят­ни­цы, то есть ве­че­ром Страст­но­го Чет­вер­га.

На­сту­па­ет Страст­ная пят­ни­ца – центр ве­ли­ко­пост­ной скор­би, день Крест­ной смер­ти и по­гре­бе­ния на­ше­го Гос­по­да.

Пред­ста­вим се­бе ран­нее утро дня на­ка­нуне ев­рей­ской Пас­хи. Иисус Хри­стос при­ве­дён в пре­то­рию, и от пре­фек­та Иудеи Пон­тия Пи­ла­та тре­бу­ют утвер­жде­ния смерт­но­го при­го­во­ра, вы­не­сен­но­го Си­нед­ри­о­ном (юри­ди­че­ской си­лы он не имел). Пи­лат не вы­спал­ся, а по­то­му брезг­лив и недо­во­лен. Ка­кое де­ло рим­ско­му гу­бер­на­то­ру до иудей­ских ре­ли­ги­оз­ных спо­ров о Мес­си­ан­ском цар­стве, тем бо­лее – о цар­стве «не от ми­ра се­го»?! Он ис­кренне со­чув­ству­ет му­же­ствен­но­му Че­ло­ве­ку, яв­но окле­ве­тан­но­му вра­га­ми (Мк.15:10; Ин.19:5), и хо­чет от­пу­стить Уз­ни­ка. Хри­стос для Пи­ла­та – без­обид­ный учё­ный меч­та­тель, по­хо­жий на стран­ству­ю­щих ан­тич­ных фило­со­фов, к ко­то­рым «здра­во­мыс­ля­щие» рим­ляне от­но­си­лись скеп­ти­че­ски-на­смеш­ли­во, как к веч­ным де­тям.

«За­чем Ты при­шёл сю­да», – спра­ши­ва­ет он у Хри­ста. – «Я для то­го ро­дил­ся и при­шёл в мир, чтобы быть сви­де­те­лем ис­ти­ны», – слы­шит пре­фект в от­вет и сар­ка­сти­че­ски усме­ха­ет­ся: «Что есть ис­ти­на?» Гру­бый сол­дат, он не ве­рит в неё. Он ве­рит в си­лу зо­ло­та и рим­ских ле­ги­о­нов. Со­хра­нить бла­го­во­ле­ние мрач­но­го им­пе­ра­то­ра Ти­бе­рия, дав­ше­го ему власть над этой бес­по­кой­ной про­вин­ци­ей, для него важ­нее все­го. И Пи­лат, несмот­ря на пре­ду­пре­жде­ния же­ны (Мф.27:19), ма­ло­душ­но умы­ва­ет ру­ки.

Око­ло по­лу­дня из­му­чен­но­го и окро­вав­лен­но­го Хри­ста при­во­дят на ме­сто каз­ни и рас­пи­на­ют меж­ду двух раз­бой­ни­ков. Мир со­дро­га­ет­ся. Солн­це скры­ло свой лик и непо­нят­ная тьма на­дви­га­ет­ся на Гол­го­фу. В оди­но­че­стве, с вы­со­ты Кре­ста над ожив­лён­ной пыль­ной до­ро­гой^[10], встре­ча­ет Он мрак. А вни­зу – лю­ди, глу­мя­щи­е­ся и встре­во­жен­ные, рав­но­душ­ные и пла­чу­щие. Он уми­ра­ет, раз­де­лив со все­ми, пе­ре­жив­ши­ми му­ки и смерть, ужас по­след­них ми­нут… Иисус гром­ко вос­клик­нул: «”Отец! В ру­ки Твои пре­даю дух Мой!” И с эти­ми сло­ва­ми ис­пу­стил по­след­ний вздох» (Лк.23:46).

Утром в на­ших хра­мах чи­та­ют­ся про­дол­жи­тель­ные Цар­ские Ча­сы^[11], по­свя­щен­ные вос­по­ми­на­нию ми­нув­шей но­чи и на­сту­пив­ше­го дня смер­ти Спа­си­те­ля. Бо­же­ствен­ная Ли­тур­гия, на ко­то­рой со­вер­ша­ет­ся бес­кров­ная Ев­ха­ри­сти­че­ская жерт­ва, в Страст­ную Пят­ни­цу не слу­жит­ся, ибо «жерт­ва в этот день при­не­се­на на Гол­го­фе» [43. С. 612]^[12].

Око­ло двух ча­сов дня свя­щен­но­слу­жи­те­ли вы­но­сят из ал­та­ря пла­ща­ни­цу – боль­шую пря­мо­уголь­ную ико­ну, с изо­бра­же­ни­ем во весь рост умер­ше­го и опла­ки­ва­е­мо­го Иису­са Хри­ста. Она по­ла­га­ет­ся по­сре­ди хра­ма на осо­бом про­дол­го­ва­том воз­вы­ше­нии, и при­не­сён­ные ве­ру­ю­щи­ми цве­ты окру­жа­ют её с трёх сто­рон. Оста­ет­ся лишь ме­сто для при­хо­дя­щих по­кло­нить­ся Спа­си­те­лю ми­ра и об­ло­бы­зать Его пре­чи­стые но­ги.

На­сту­па­ет ве­чер, а с ним – осо­бое бо­го­слу­же­ние, «Чин по­гре­бе­ния». Ве­ру­ю­щие ста­но­вят­ся участ­ни­ка­ми по­гре­баль­ной про­цес­сии и, со све­ча­ми в ру­ках, со­про­вож­да­ют об­но­си­мую во­круг хра­ма пла­ща­ни­цу с пе­ни­ем «Свя­ты́й Бо­же». Зву­чит скорб­но-за­та­ен­ный пе­ре­звон ко­ло­ко­лов и умол­ка­ет, ко­гда Пла­ща­ни­ца вновь за­ни­ма­ет свое ме­сто в хра­ме, сре­ди бе­лых цве­тов.

Бла­жен­ны не ви­дев­шие и уве­ро­вав­шие

Страст­ная суб­бо­та. По­след­нее ис­пы­та­ние, быть мо­жет, са­мое страш­ное, имен­но по­то­му, что от те­бя уже ни­че­го не за­ви­сит. Ко­леб­лет­ся ве­ра и лишь лю­бовь не да­ёт по­гру­зить­ся в без­дну от­ча­я­ния. Суб­бо­та – день по­коя, страш­но­го по­коя, по­коя от­ча­я­ния. Хри­стос во гро­бе. Вме­сте с Ним уче­ни­ки по­хо­ро­ни­ли свои че­сто­лю­би­вые на­деж­ды. Сын Че­ло­ве­че­ский не сверг иго языч­ни­ков и не со­здал веч­ное Мес­си­ан­ское цар­ство, в чём и за­клю­чал­ся, по мне­нию ев­ре­ев, смысл при­ше­ствия Мес­сии (Дан.7:9, 13-14). Пусть бы ещё Он по­гиб, как храб­рый во­ин, на по­ле бит­вы, с ме­чом в ру­ках, как неко­гда гиб­ли из­ра­иль­ские ца­ри и ге­рои! Но нет – Он умер по­зор­ной смер­тью, ко­то­рой «удо­ста­и­ва­лись» лишь ра­бы и уго­лов­ные пре­ступ­ни­ки. Ес­ли же Он ока­зал­ся бес­си­лен, зна­чит – прав­ды в ми­ре нет, и все они же­сто­ко оши­ба­лись…

Нам ка­жет­ся неве­ро­ят­ным, что апо­сто­лы мог­ли про­явить та­кое упор­ное неве­рие в Сво­е­го Учи­те­ля: ведь Он не толь­ко опре­де­лён­но го­во­рил им (и не раз!) о том, что долж­но про­изой­ти, но да­же при­звал к Се­бе в «сви­де­те­ли» двух са­мых ав­то­ри­тет­ных пра­вед­ни­ков – Мо­и­сея и Илию – во вре­мя зна­ме­на­тель­но­го пре­об­ра­же­ния на го­ре Фа­вор^[13]. Но это так. Со­чтя де­ло сво­е­го Учи­те­ля «про­иг­ран­ным», они в стра­хе раз­бе­жа­лись из ноч­но­го Геф­си­ман­ско­го са­да и да­же не по­чти­ли (кро­ме Иоан­на) по­след­них ми­нут Его зем­ной жиз­ни у Гол­го­фы.

Во вре­мя зем­но­го слу­же­ния Хри­стос неод­но­крат­но упре­кал их в «от­сут­ствии ве­ры» и «раз­вра­щён­но­сти» (Мф.17:17 и др.) (по­след­нее опре­де­ле­ние от­но­сит­ся, ра­зу­ме­ет­ся, к ум­ствен­но-воле­вой сфе­ре лич­но­сти). И это не ги­пер­бо­ла раз­гне­ван­но­го Учи­те­ля, не же­ла­ю­ще­го бо­лее «тер­петь» ря­дом с Со­бой «без­на­дёж­ных» уче­ни­ков. Всё го­раз­до слож­нее и од­новре­мен­но про­ще! Биб­лей­ско­му по­ня­тию «ве­ра» со­от­вет­ству­ют в первую оче­редь на­ши по­ня­тия «твер­дость», «до­ве­рие», «вер­ность». Это не «фило­соф­ская» ве­ра в Бо­га (от­вле­чён­ное при­зна­ние Его су­ще­ство­ва­ния), а вер­ность Бо­гу, до­ве­рие сло­вам Жи­во­го и Лич­но­го Бо­га. По­это­му со­всем неубе­ди­тель­но зву­чат стан­дарт­ные оправ­да­ния: «Я хо­чу, но не мо­гу до кон­ца по­ве­рить. Вот, ес­ли бы я был оче­вид­цем еван­гель­ских со­бы­тий!..» Нет! Не по­ве­ри­ли сна­ча­ла да­же бли­жай­шие уче­ни­ки; не по­ве­ри­ли Хри­сту учё­ные книж­ни­ки, ду­хо­вен­ство, кня­зья на­ро­да. Лю­бое чу­до мож­но объ­яс­нить или счесть гал­лю­ци­на­ци­ей. Но да­же не это глав­ное. Хри­стос не хо­чет при­пи­рать нас к стен­ке ви­дом кро­во­то­ча­щих за­пя­стий и прон­зён­но­го бо­ка, как неко­гда апо­сто­ла Фо­му. Та­кая вы­нуж­ден­ная ве­ра недо­стой­на сво­бод­но­го че­ло­ве­ка. И не толь­ко Фо­ме, но и всем нам «адре­со­ва­но един­ствен­ное в Еван­ге­лии от Иоан­на бла­жен­ство: “бла­жен­ны не ви­дев­шие и уве­ро­вав­шие”. В этом обе­то­ва­нии бла­жен­ства зву­чит и на­зи­да­ние, и ука­за­ние на то, что су­ще­ству­ет некий выс­ший путь ве­ры, ко­то­рая ос­но­вы­ва­ет­ся не на чув­ствен­ном опы­те, а на чём-то дру­гом» [19].

«Еван­ге­ли­сты мол­чат о том, что пе­ре­жи­ли и пе­ре­ду­ма­ли уче­ни­ки в ту пас­халь­ную суб­бо­ту. Но са­мо их мол­ча­ние крас­но­ре­чи­вей вся­ких слов. Апо­сто­лы пре­бы­ва­ли в по­кое. Страш­ный по­кой, по­кой от­ча­я­ния. А жен­щи­ны? Они жда­ли, ко­гда кон­чит­ся суб­бо­та и мож­но бу­дет от­дать по­след­ний долг люб­ви: воз­лить аро­ма­ты на те­ло усоп­ше­го…» [39. C. 128].

Мы в этот день неска­зан­но счаст­ли­вее апо­сто­лов, ибо зна­ем, что про­изой­дёт но­чью, но ча­сто оста­ём­ся мед­ли­тель­ны­ми и несмыс­лен­ны­ми серд­цем! По­след­ний день. Как дол­го он тя­нет­ся… Ско­рее бы на­сту­пил ве­чер.

Да, мы уже зна­ем, что Крест­ное дре­во ста­ло Дре­вом жиз­ни – но­вым рай­ским дре­вом, вы­рос­шим на Гол­го­фе, а Гроб Хри­стов стал чер­то­гом бес­смер­тия. К это­му по­сте­пен­но под­во­дят, а за­тем тор­же­ствен­но воз­ве­ща­ют бо­го­слу­жеб­ные пес­но­пе­ния Ве­ли­кой суб­бо­ты. При­от­кры­ва­ет­ся за­ве­са тай­ны над вре­ме­нем, от­де­ля­ю­щая смерть Спа­си­те­ля от Его вос­кре­се­ния: это – вре­мя со­ше­ствия в мрач­ный шеол (ад).

Ли­тур­гия Ве­ли­кой суб­бо­ты со­вер­ша­лась рань­ше на за­ка­те дня, по­это­му и ныне она слу­жит­ся в со­еди­не­нии в Ве­чер­ней (но не ве­че­ром). А так как ве­чер, по биб­лей­ско­му ка­лен­да­рю, – на­ча­ло но­во­го дня, то и свя­зан­ное с ним по смыс­лу бо­го­слу­же­ние но­сит двой­ной ха­рак­тер – и за­та­ён­ный «ве­ли­ко­суб­бот­ний», и тор­же­ствен­ный «вос­крес­ный».

Ещё про­дол­жа­ет­ся скорб­ное вре­мя, во­пло­ща­е­мое в на­сто­ро­жен­ной ти­шине и чёр­ных ри­зах свя­щен­но­слу­жи­те­лей. По­сле вхо­да с Еван­ге­ли­ем и пе­ния «Свете ти­хий» зву­чит воз­глас «Пре­муд­рость!», и пе­ред пла­ща­ни­цей на­чи­на­ет­ся чте­ние пят­на­дца­ти па­римий– от­рыв­ков из вет­хо­за­вет­ных книг, со­дер­жа­щих про­ро­че­ства и ис­то­ри­че­ские про­об­ра­зо­ва­ния о спа­се­нии лю­дей бу­ду­щим вос­кре­се­ни­ем Бо­жия По­ма­зан­ни­ка – Мес­сии. Это те про­ро­че­ства о Хри­сте, на ко­то­рые Он Сам ука­зы­вал «несмыс­лен­ным до вре­ме­ни уче­ни­кам (Деян.24:27). Мы слу­ша­ем их, пре­бы­вая в «пре­муд­ро­сти».

Мно­гие чте­ния нам уже зна­ко­мы, и шаг за ша­гом сле­ду­ем мы за древни­ми про­об­ра­за­ми вос­кре­се­ния Хри­сто­ва. Ино­гда они яс­ны и оче­вид­ны: про­рок Илия вос­кре­ша­ет сы­на вдо­вы фини­ки­ян­ки из Са­реп­ты Си­дон­ской (3Цар.17:8-24), а про­рок Ели­сей – сы­на жен­щи­ны из Со­на­ма (4Цар.4:18-37). Дру­гие же – та­ин­ствен­ны и сим­во­лич­ны: Ав­ра­ам го­тов при­не­сти в жерт­ву соб­ствен­но­го сы­на (Быт.22 гл.)Это – про­об­раз жерт­вы Бо­га-От­ца и по­слу­ша­ния Его Сы­на. Зна­ме­ние про­ро­ка Ио­ны ис­тол­ко­ва­но Са­мим Гос­по­дом: «Как Иона про­был во чре­ве ки­та три дня и три но­чи, так и Сын Че­ло­ве­че­ский про­бу­дет в серд­це зем­ли три дня и три но­чи» (Мф.12:40). Чу­до неис­ся­ка­ю­щей в кад­ке гор­сти му­ки и мас­ла в кув­шине, со­тво­рён­ное про­ро­ком Или­ёй для вдо­ви­цы (3Цар.17:8-16), про­об­ра­зу­ет веч­ное та­ин­ство Ев­ха­ри­стии – Хле­ба Жиз­ни, вку­ше­ние ко­то­ро­го да­ру­ет бес­смер­тие.

В по­след­ней па­ри­мии по­вест­ву­ет­ся о трёх «бла­го­че­сти­вых от­ро­ках», не по­же­лав­ших по­кло­нить­ся огром­но­му зо­ло­то­му ис­ту­ка­ну воз­двиг­ну­то­му ца­рём На­ву­хо­до­но­со­ром, и за это ввер­жен­ных им в «пещь ог­нен­ную» (Дан.3 гл.). Стоя сре­ди пла­ме­ни ог­ня невре­ди­мы­ми, они вос­пе­ли бла­годар­ствен­ную песнь из­ба­вив­ше­му их от смер­ти Бо­гу. Гро­мо­глас­ное, пре­воз­мо­га­ю­щее немощь на­шей ве­ры пе­ние хо­ра про­дол­жа­ет это сла­во­сло­вие: «Гос­по­да пой­те и пре­воз­но­си­те во вся ве­ки!». Од­новре­мен­но от­вер­за­ют­ся в ал­та­ре цар­ские вра­та, и из вет­хо­за­вет­ной се­ни ожи­да­ния мы вплот­ную под­хо­дим к но­во­за­вет­но­му Цар­ству ра­дост­но­го свер­ше­ния.

На­чи­на­ет­ся Ли­тур­гия св. Ва­си­лия Ве­ли­ко­го, и, пред­ше­ству­ю­щий апо­столь­ско­му чте­нию, стих на­по­ми­на­ет нам о древ­не­хри­сти­ан­ском обы­чае со­вер­шать в этот день мас­со­вое кре­ще­ние огла­ша­е­мых («про­све­ща­е­мых»). Это для них в первую оче­редь по­ёт­ся стих «Елицы во Хри­ста крестисте­ся…» и чи­та­ет­ся тот же от­ры­вок из По­сла­ния к Рим­ля­нам, что и каж­дый раз при со­вер­ше­нии та­ин­ства Кре­ще­ния. Но, кро­ме ис­то­ри­че­ско­го, дан­ный апо­столь­ский фраг­мент име­ет и глу­бо­кий ми­сти­че­ский смысл, по­это­му он и чи­та­ет­ся за Ли­тур­ги­ей Ве­ли­кой суб­бо­ты вне за­ви­си­мо­сти от со­вер­ше­ния кре­ще­ния (на неко­то­рых при­хо­дах на­чи­на­ют вос­ста­нав­ли­вать эту древ­нюю тра­ди­цию). В кре­ще­нии че­ло­ве­ка про­ис­хо­дит его ре­аль­ное ду­хов­ное со­уми­ра­ние со Хри­стом и со­вос­кре­се­ние с Ним к но­вой жиз­ни. Кре­ще­ние непо­вто­ри­мо, но пе­ре­жи­вая в этот день тай­ну смер­ти и со­ше­ствия во ад Спа­си­те­ля, мы мыс­лен­но со­еди­ня­ем­ся с Ним «кре­ще­ни­ем в смерть» и ско­ро – уже со­всем ско­ро! – вме­сте вый­дем из ада, – ада на­шей «вет­хой» жиз­ни, ле­но­сти и гре­хов. На­вер­ное, нет че­ло­ве­ка, пе­ре­жив­ше­го в хра­ме неде­лю Стра­стей Хри­сто­вых и не ощу­тив­ше­го се­бя воз­не­сён­ным на но­вый уро­вень бы­тия. По­че­му же мы вско­ре вновь низ­вер­га­ем­ся с него в бо­ло­то уны­лой обы­ден­но­сти?

Так суб­бо­та, сим­во­ли­зи­ро­вав­шая в Вет­хом За­ве­те пол­ное за­вер­ше­ние ми­ро­тво­ре­ния, а по­то­му быв­шая днём по­коя (Быт.2:1-3), в Но­вом За­ве­те лишь от­кры­ва­ет со­бою на­ча­ло но­вой жиз­ни во Хри­сте. А вто­рое и окон­ча­тель­ное тво­ре­ние, вос­ста­нов­ле­ние ми­ра и че­ло­ве­ка в его пер­во­на­чаль­ном до­сто­ин­стве – его спа­се­ние – за­вер­шит­ся в со­бы­ти­ях пас­халь­ной но­чи. Вре­мя близ­ко. И здесь на­сту­па­ет куль­ми­на­ция бо­го­слу­же­ния Ве­ли­кой суб­бо­ты.

Апо­стол про­чи­тан, и, вме­сто при­выч­но­го «Ал­ли­луйя». На­чи­на­ет­ся пе­ние 81-го псал­ма с при­пе­вом его по­след­не­го сти­ха: «Вос­кресни, Бо­же, суди земли, яко Ты наследи­ши во всех языцех (Вос­стань, Бо­же, су­ди зем­лю, ибо ты на­сле­ду­ешь все на­ро­ды)». «Без­молв­ный от­вет на это го­то­вит­ся в ал­та­ре» [71а. С. 404–405], где в это вре­мя свя­щен­ни­ки и при­чет­ни­ки пе­ре­об­ла­ча­ют­ся в бе­лые ри­зы в знак то­го, что уже за­ни­ма­ет­ся за­ря свет­ло­го празд­ни­ка. Бе­лые сти­ха­ри – и на сто­я­щих пе­ред пла­ща­ни­цей пев­цах, сим­во­ли­зи­ру­ю­щих со­бой ан­ге­лов, явив­ших­ся жё­нам ми­ро­но­си­цам у опу­стев­ше­го гро­ба Спа­си­те­ля. Сло­ва­ми еван­гель­ско­го чте­ния об­ра­ща­ют­ся они ко всем мо­ля­щим­ся в хра­ме: «…Вы ище­те Иису­са рас­пя­то­го? Его нет здесь…» (Мф.28.5-6).

Ко вре­ме­ни чте­ния Еван­ге­лия мы уже вы­шли из тьмы пре­ис­под­ней, ибо Гос­подь со­кру­шил её за­тво­ры. И не при­ста­ли нам тём­ные ри­зы тра­у­ра! Огля­ды­ва­ясь во­круг се­бя, ви­дим, что ис­чез­ли и мно­го­чис­лен­ные чёр­ные об­ла­че­ния и по­кры­ва­ла с пре­сто­ла в ал­та­ре, ана­ло­ев и икон… Храм пре­об­ра­зил­ся: вос­хо­дит Солн­це Вос­кре­се­ния.

Но бо­го­слу­же­ния Ве­ли­кой Суб­бо­ты ещё не за­вер­ше­ны, и вы­ра­же­ние бур­ной ра­до­сти сле­ду­ет немно­го от­ло­жить. В эти по­след­ние пе­ред по­лу­но­чью празд­ни­ка Вос­кре­се­ния ча­сы Цер­ковь при­зы­ва­ет нас к осо­бой со­сре­до­то­чен­но­сти.

Про­цес­сия свя­щен­но­слу­жи­те­лей вы­хо­дит из ал­та­ря. Это – Ве­ли­кий вход, во вре­мя ко­то­ро­го со­вер­ша­ет­ся пе­ре­не­се­ние Ев­ха­ри­сти­че­ских Да­ров с жерт­вен­ни­ка на пре­стол. Вслу­ша­ем­ся в сло­ва тор­же­ствен­но­го гим­на, поемо­го в этот день вме­сто при­выч­ной «Хе­ру­вим­ской».

«Да мол­чит вся­кая плоть че­ловеча, и да сто­ит со стра­хом и тре­пе­том, и ни­что­же зем­ное в се­бе да по­мыш­ля­ет: Царь бо цар­ству­ю­щих, и Гос­подь гос­под­ству­ю­щих, при­хо­дит за­клати­ся и дати­ся в снедь вер­ным. Предходят же Се­му лицы Ан­ге­льстии со вся­ким На­ча­лом и Вла­стию, мно­го­очи­тии Хе­ру­ви­ми, и ше­сто­кри­ла­тии Се­ра­фи­ми, ли­ца за­кры­ва­ю­ще, и во­пи­ю­ще песнь: ал­ли­лу­иа, ал­ли­лу­иа, ал­ли­лу­иа.»

«Да мол­чит вся­кая плоть че­ло­ве­че­ская и да сто­ит со стра­хом и тре­пе­том и ни о чём зем­ном в се­бе не по­мыш­ля­ет: ибо Царь цар­ству­ю­щих и Гос­подь гос­под­ству­ю­щих идёт на за­кла­ние от­дать Се­бя в пи­щу вер­ным. Пред­ва­ря­ют Его сон­мы Ан­ге­лов со все­ми На­ча­ла­ми и Вла­стя­ми: мно­го­очи­тые Хе­ру­ви­мы и ше­сти­кры­лые Се­ра­фи­мы, за­кры­вая ли­ца свои и вос­пе­вая песнь: Ал­ли­луйа, ал­ли­луйя, ал­ли­луйя».

Как от­ме­ча­ет пе­ре­вод­чик это­го гим­на с гре­че­ско­го на рус­ский язык фило­лог и по­эт Оль­га Се­да­ко­ва, «сре­ди трёх Пес­ней при­но­ше­ния (или пес­но­пе­ний Вхо­да) – «Иже Хе­ру­ви­мы», «Ныне Си­лы небес­ныя» и «Да мол­чит вся­кая плоть» – это, зву­ча­щее един­ствен­ный раз в го­ду, на ли­тур­гии Ве­ли­кой Суб­бо­ты, са­мое тре­пет­ное и са­мое «небес­ное». Пер­вые же его сло­ва тре­бу­ют от «смерт­ной пло­ти», от все­го «зем­но­го и че­ло­ве­че­ско­го» край­не­го от­ре­ше­ния – в со­зна­нии соб­ствен­ной плот­ско­сти, смерт­но­сти. «Хе­ру­вим­ская» сбли­жа­ет небес­ное и плот­ское: мы, смерт­ные лю­ди, в сво­ем слу­же­нии несём об­ра­зы Хе­ру­ви­мов. В «Ныне Си­лы небес­ные» два эти слу­же­ния – че­ло­ве­че­ское, ви­ди­мое, и ан­гель­ское, неви­ди­мое – сто­ят ря­дом: «С на­ми неви­ди­мо слу­жат». Здесь слу­жат толь­ко Си­лы небес­ные, а смерт­ные мол­ча, «со стра­хом и тре­пе­том» (это биб­лей­ское вы­ра­же­ние обыч­но по­яв­ля­ет­ся в эпи­зо­дах бо­го­яв­ле­ния, бли­зо­сти Бо­га) со­зер­ца­ют про­ис­хо­дя­щее. Речь в Пес­ни ве­дет­ся не в пер­вом мно­же­ствен­ном ли­це (ме­сто­име­ние «мы» из двух дру­гих Пе­сен здесь от­сут­ству­ет), а как бы “свы­ше”» (http://olgasedakova.com/Poetica/1195).

«В этот день Ве­ли­кой Ти­ши­ны ни­что не долж­но на­ру­шать ее тор­же­ствен­но­го мол­ча­ния. Ни­ка­кие лич­ные, че­ло­ве­че­ские по­мыс­лы, ни­ка­кая зем­ная су­е­та не долж­на втор­гать­ся во свя­тое свя­тых, к ко­то­ро­му со стра­хом и тре­пе­том при­ни­ка­ют Ан­гель­ские во­ин­ства. Ду­хов­но­му со­зер­ца­нию ве­ру­ю­щих пред­но­сит­ся див­ное и по­тря­са­ю­щее ви­де­ние Ца­ря ца­рей и Вла­ды­ки вла­дык, иду­ще­го на за­кла­ние и доб­ро­воль­ную смерть. Всё со­дер­жа­ние Страст­ных служб, всё неиз­ме­ри­мое бо­гат­ство вы­зы­ва­е­мых ими пе­ре­жи­ва­ний со­че­та­ет­ся здесь в та­ин­ствен­ном един­стве Пас­хи Крест­ной и Пас­хи Вос­крес­ной» [16. С. 24].

Ло­ги­ка все­го про­ис­хо­дя­ще­го в хра­ме в Ве­ли­кую суб­бо­ту бы­ла бы бо­лее яс­ной, ес­ли бы вре­мя со­вер­ше­ния Ли­тур­гии Ва­си­лия Ве­ли­ко­го со­от­вет­ство­ва­ло уставному. В древ­но­сти Ли­тур­гия за­кан­чи­ва­лась не ра­нее се­ми или вось­ми ча­сов ве­че­ра, и ве­ру­ю­щие под­креп­ля­ли се­бя хле­бом и ви­ном [43. С. 624]; за­тем на­чи­на­лось чте­ние Де­я­ний Апо­столь­ских, а да­лее – Пас­халь­ная По­лу­нощ­ни­ца и Крест­ный ход. Од­но пе­ре­те­ка­ло в дру­гое, и вос­хож­де­ние к тор­же­ству Вос­кре­се­ния со­вер­ша­лось без на­ру­ше­ния ли­тур­ги­че­ско­го вре­ме­ни, ко­то­ро­му со­от­вет­ству­ют на­зва­ния (и со­дер­жа­ние!) бо­го­слу­же­ний. По­сколь­ку же на­ша немощь не поз­во­ля­ет нам про­ве­сти в хра­ме день (учи­ты­вая, что «Чин По­гре­бе­ния», со­глас­но уста­ву, со­вер­ша­ет­ся в суб­бо­ту ра­но утром), ве­чер и ночь, то Ве­чер­ня и Ли­тур­гия Ве­ли­кой суб­бо­ты пе­ре­но­сит­ся на утро. Она за­кан­чи­ва­ет­ся око­ло по­лу­дня, а день и ве­чер предо­став­ля­ют­ся пред­празд­нич­ным хло­по­там.

«По про­ше­ствии суб­бо­ты…»

Вновь воз­вра­ща­ем­ся к те­ме ве­ры-до­ве­рия и неве­рия-недо­ве­рия. Ра­но утром по про­ше­ствии суб­бо­ты жё­ны ми­ро­но­си­цы шли ко гро­бу, пре­крас­но со­зна­вая тщет­ность по­пы­ток от­ва­лить от пе­ще­ры огром­ный ка­мень, а тем па­че как-то до­го­во­рить­ся с су­ро­вы­ми рим­ски­ми ка­ра­уль­ны­ми, на­ро­чи­то остав­лен­ны­ми у гроб­ни­цы во из­бе­жа­ние «про­во­ка­ций» со сто­ро­ны по­сле­до­ва­те­лей рас­пя­то­го «ца­ря», над Ко­то­рым они вдо­воль по­из­де­ва­лись в пре­то­рии. «Хо­дят слу­хи, – ска­зал им офи­цер, – что Этот «бла­жен­ный» обе­щал вос­крес­нуть! Ес­ли Его те­ло ис­чезнет, и в на­ро­де нач­нут­ся вол­не­ния, не сно­сить вам го­ло­вы»! Он не шу­тил: дис­ци­пли­на в ар­мии бы­ла же­лез­ной, и все это зна­ли. Тем не ме­нее, жен­щи­ны шли во­пре­ки «здра­во­му смыс­лу»…

А в тот же день, го­раз­до позд­нее, двое «здра­во­мыс­ля­щих» разо­ча­ро­ван­ных уче­ни­ков, по­ки­нув Иеру­са­лим, где им боль­ше нече­го бы­ло де­лать, шли в Эм­маус и с непе­ре­да­ва­е­мым про­сто­ду­ши­ем се­то­ва­ли «слу­чай­но­му» По­пут­чи­ку: «А мы уж на­де­я­лись, что Он и есть Тот, Кто при­не­сёт Из­ра­и­лю из­бав­ле­ние» (Лк.24:21). Меж­ду тем, они уже слы­ша­ли (!) от оче­вид­цев об опу­стев­шей пе­ще­ре и сло­вах ан­ге­лов, в чём са­ми же со­зна­ва­лись. «А неко­то­рые жен­щи­ны из на­ших нас уди­ви­ли: при­дя ра­но по­ут­ру к гроб­ни­це и не най­дя те­ла Его, они вер­ну­лись, го­во­ря, буд­то им бы­ло ви­де­ние ан­ге­лов, ска­зав­ших, что Он жив. И неко­то­рые из на­ших хо­ди­ли к гроб­ни­це и на­шли всё так, как го­во­ри­ли жен­щи­ны; но Его не ви­де­ли» (Лк.24:22-24). По­че­му же в та­ком слу­чае не по­бе­жа­ли ко гро­бу, чтобы са­мим убе­дить­ся в право­те слы­шан­ных ра­нее слов? Во­прос ри­то­ри­че­ский. Как и дру­гие уче­ни­ки, они бы­ли обык­но­вен­ны­ми людь­ми, счи­тав­ши­ми Мес­сию преж­де все­го зем­ным ца­рём-во­и­те­лем, и под­лин­ный смысл Его при­ше­ствия дал­ся им не сра­зу.

Дей­стви­тель­но, в этот пер­вый день неде­ли, став­ший для хри­сти­ан Днём Гос­под­ним, или Днём Вос­крес­ным, уже про­зву­ча­ли сло­ва ан­ге­лов, об­ра­щен­ные к ми­ро­но­си­цам. Ра­зу­ме­ет­ся, эти про­стые жен­щи­ны ещё мень­ше апо­сто­лов по­ни­ма­ли смысл спа­си­тель­ных де­я­ний Мес­сии-Хри­ста: для них Он был, в первую оче­редь, сы­ном их ра­но ов­до­вев­шей по­дру­ги Ма­рии. Но они пре­вос­хо­ди­ли бу­ду­щих «стол­пов Церк­ви» сво­ей лю­бо­вью и вер­но­стью. Стоя у Лоб­но­го ме­ста и гля­дя на страш­ные му­че­ния Рас­пя­то­го, же­ны-ми­ро­но­си­цы уте­ша­ли несчаст­ную Мать, пре­бы­вав­шую в по­лу­об­мо­роч­ном со­сто­я­нии, а за­тем про­во­ди­ли скром­ную по­гре­баль­ную про­цес­сию до пе­ще­ры (Мф.27:61). Пре­бы­вая в «празд­нич­ном» суб­бот­нем по­кое, они не мог­ли до­ждать­ся, ко­гда же мож­но бу­дет воз­дать сы­ну их уби­той го­рем по­дру­ги по­след­ний долг люб­ви – по­ма­зать Его ис­тер­зан­ное те­ло бла­го­вон­ны­ми ве­ще­ства­ми (ми­ром) и тем до­вер­шить спеш­ное по­гре­бе­ние на­ка­нуне ев­рей­ской Пас­хи. С эти­ми бла­го­во­ни­я­ми они и от­пра­ви­лись в предут­рен­ней мгле ко Гро­бу, ещё не зная, что их ожи­да­ет там ве­ли­кая на­гра­да – пер­вы­ми услы­шать о Вос­кре­се­нии Спа­си­те­ля и воз­ве­стить эту неимо­вер­ную ра­дость апо­сто­лам.

«Кто же от­ва­лит нам ка­мень от вхо­да в гроб­ни­цу?» – недо­уме­ва­ли они по пу­ти. И вдруг ви­дят, «что ка­мень от­ва­лен; а был он очень ве­лик» (Мк.16:3-4). Вой­дя в гроб­ни­цу, они «не на­шли те­ла Гос­по­да Иису­са. И вдруг пред­ста­ли пе­ред ни­ми два му­жа в бли­ста­ю­щих одеж­дах и ска­за­ли: “Что вы ище­те Жи­во­го сре­ди мёрт­вых? Его здесь нет, Он вос­стал. Вспом­ни­те, как Он ска­зал вам, ещё ко­гда был в Га­ли­лее, что Сын Че­ло­ве­че­ский дол­жен быть пре­дан в ру­ки греш­ни­ков, пре­тер­петь рас­пя­тие, и на тре­тий день вос­крес­нуть!”» (Лк.24:2-7).

Об этом со­бы­тии, как о са­мом глав­ном в ми­ро­вой ис­то­рии, мы и на­по­ми­на­ем друг дру­гу в свет­лые пас­халь­ные дни: Хри­стос вос­крес! – Во­ис­ти­ну вос­крес!

«Спа­си­тель­ная ночь»: По­след­ние ве­ли­ко­пост­ные ак­кор­ды. Крест­ный ход

Ча­ру­ю­щее ду­шу пред­вку­ше­ние пас­халь­ной но­чи охва­ты­ва­ет нас уже на бо­го­слу­же­нии Ве­ли­кой Суб­бо­ты. На­ши чув­ства в этот скорб­но-ра­дост­ный день несо­из­ме­ри­мы с чув­ства­ми апо­сто­лов, пре­бы­вав­ших в страш­ном для них суб­бот­нем по­кое от­ча­я­ния и утра­чен­ных на­дежд, а по­то­му не го­то­вив­ших­ся ко встре­че со Сво­им несчаст­ным Учи­те­лем, чьё ис­тер­зан­ное те­ло на­все­гда, как им ка­за­лось, за­му­ро­ва­но во мра­ке ка­мен­ной гроб­ни­цы Иоси­фа Ари­ма­фей­ско­го. Об этой но­чи, из­ме­нив­шей ход ми­ро­вой ис­то­рии, зна­ют все. Мы го­то­вим­ся к ней за­ра­нее, но каж­дый раз пе­ре­жи­ва­ем по­лу­нощ­ное От­кро­ве­ние за­но­во. К это­му невоз­мож­но при­вык­нуть. Как дол­го тя­нет­ся день…

Спус­ка­ют­ся су­мер­ки. Хра­мы и дво­ры церк­вей пол­ны. В эту ночь сю­да тянет да­же тех, кто от­но­сит­ся к ве­ре и цер­ков­ной жиз­ни с рав­но­ду­ши­ем или да­же над­мен­ным вы­со­ко­ме­ри­ем. Лю­ди на­пол­ня­ют­ся ка­ким-то осо­бым тор­же­ствен­ным на­стро­е­ни­ем, ждут для се­бя от­кро­ве­ния, ко­то­рое разъ­яс­ни­ло бы им смысл жиз­ни, ис­пол­нен­ной стра­да­ний и яв­ной неспра­вед­ли­во­сти.

Позд­ним ве­че­ром мы при­хо­дим в изу­кра­шен­ный, но ещё по­лу­тем­ный храм. Со­всем недав­но чёр­ные пе­ле­ны на­по­ми­на­ли о скорб­ных днях Страст­ной неде­ли. Пла­ща­ни­ца по­ка ле­жит на сво­ём ме­сте, и пе­ред ней в озна­ме­но­ва­ние но­вой жиз­ни, куп­лен­ной кро­вью Спа­си­те­ля, чи­та­ет­ся Кни­га Де­я­ний Апо­столь­ских, по­вест­ву­ю­щая о пер­вых ша­гах Церк­ви Хри­сто­вой по стра­нам Рим­ской Ой­ку­ме­ны («Все­лен­ной»).

Око­ло по­ло­ви­ны две­на­дца­то­го но­чи со­вер­ша­ет­ся по­след­нее ве­ли­ко­пост­ное бо­го­слу­же­ние – сво­е­го ро­да пре­лю­дия к тор­же­ству. Куль­ми­на­ция этой до­воль­но крат­кой По­лу­нощ­ни­цы Ве­ли­кой суб­бо­ты – пе­ние ка­но­на «Волною морскою…», на­зван­но­го так по пер­вым сло­вам его пер­во­го ир­мо­са. Зву­чат по­след­ние ве­ли­ко­пост­ные мо­ти­вы, ещё бо­лее от­те­ня­ю­щие гря­ду­щую во­след пас­халь­ную ра­дость. В на­ча­ле пе­ния ир­мо­са по­след­ней (де­вя­той) пес­ни ка­но­на – «Не ры­дай Мене, Мати, зрящи во гро­бе Сы­на… (Не ры­дай о Мне, Мать, ви­дя во гро­бе Сы­на…)» – от­вер­за­ют­ся Цар­ские вра­та, и празд­нич­но об­ла­чён­ные свя­щен­но­слу­жи­те­ли под­хо­дят к Пла­ща­ни­це. Со­вер­шив её каж­де­ние и до­ждав­шись слов «…во­ста́ну бо и про­слав­лю­ся…» из по­след­не­го пес­но­пе­ния (ка­та­ва­сии) по­след­ней пес­ни это­го ка­но­на, они без­молв­но пе­ре­но­сят Пла­ща­ни­цу из хра­ма в ал­тарь. Здесь, на свя­том пре­сто­ле, она бу­дет по­ко­ить­ся до Воз­не­се­ния, – в па­мять со­ро­ка­днев­но­го пре­бы­ва­ния на зем­ле Вос­крес­ше­го Гос­по­да. Цар­ские вра­та вновь нена­дол­го за­тво­ря­ют­ся. Во­ца­ря­ет­ся свя­щен­ная ти­ши­на. Несколь­ко ми­нут от­де­ля­ют нас от бла­го­сло­вен­ной по­лу­но­чи…

Из-за за­кры­тых Цар­ских врат сна­ча­ла ти­хо, по­том всё гром­че и гром­че на­чи­на­ет зву­чать пе­ние сти­хи­ры: «Вос­кре­се­ние Твое, Христе Спасе, ан­ге­ли по­ют на небесех, и нас на земли сподоби чи­стым серд­цем Те­бе слави­ти (Вос­кре­се­ние Твоё, Хри­стос Спа­си­тель, вос­пе­ва­ют ан­ге­лы на небе­сах. Удо­стой и нас на зем­ле чи­стым серд­цем про­слав­лять Те­бя)».

Вра­та мед­лен­но от­вер­за­ют­ся, и вы­хо­дят свя­щен­ни­ки, ко­то­рых уже ждут при­чет­ни­ки в крас­ных сти­ха­рях, сжи­ма­ю­щие в ру­ках древ­ки тя­жё­лых хо­руг­вей. Впе­ре­ди крест­но­го хо­да – фо­нарь (обыч­но его несёт маль­чик), за ним несут боль­шой за­пре­столь­ный крест и за­пре­столь­ную ико­ну Бо­жи­ей Ма­те­ри. Да­лее, так­же по­пар­но, сле­ду­ют хо­ругве­нос­цы, пев­цы, диа­ко­ны со све­ча­ми и ка­диль­ни­ца­ми; за ни­ми идут свя­щен­ни­ки, млад­шие по хи­ро­то­нии – впе­ре­ди. В по­след­ней па­ре свя­щен­ни­ков иду­щий спра­ва несёт Еван­ге­лие, а иду­щий сле­ва – ико­ну Вос­кре­се­ния^[14]. За­вер­ша­ет ше­ствие воз­глав­ля­ю­щий бо­го­слу­же­ние свя­щен­ник (или ар­хи­ерей) с три­свещ­ни­ком и кре­стом.

Под пас­халь­ный пе­ре­звон ко­ло­ко­лов тор­же­ствен­ный крест­ный ход всту­па­ет в ночь, рас­се­кая её, как небо Млеч­ный путь, ми­ри­а­да­ми ко­леб­лю­щих­ся в ру­ках ве­ру­ю­щих огонь­ков. Вновь и вновь по­вто­ря­ет­ся эта сти­хи­ра. «Ан­ге­лы по­ют на небе­сах» о Вос­кре­се­нии Спа­си­те­ля – ведь они пер­вы­ми узна­ли об этом, – а лю­ди ещё ше­ству­ют во тьме. По­это­му пас­халь­ный крест­ный ход сим­во­ли­зи­ру­ет со­бою жён-ми­ро­но­сиц, шед­ших ко Гро­бу Спа­си­те­ля в предут­рен­ней мгле и из­ве­щён­ных о Его Вос­кре­се­нии пе­ред вхо­дом в гро­бо­вую пе­ще­ру. В па­мять это­го и на­ша пас­халь­ная За­ут­ре­ня на­чи­на­ет­ся на ули­це, пред за­тво­рён­ны­ми дверь­ми хра­ма, а воз­глав­ля­ю­щий служ­бу ар­хи­ерей или свя­щен­ник зна­ме­ну­ет со­бой ан­ге­ла, от­ва­лив­ше­го ка­мень от две­рей Гро­ба.

Пас­халь­ная За­ут­ре­ня

Через несколь­ко мгно­ве­ний, обыч­но сов­па­да­ю­щих с по­лу­нощ­ным вхож­де­ни­ем в День Свет­ло­го Вос­кре­се­ния, свя­щен­ник, три­жды на­чер­тав в воз­ду­хе на фоне за­тво­рён­ных во­рот хра­ма знак кре­ста, гром­ким воз­гла­сом на­чи­на­ет За­ут­ре­ню: «Сла­ва Свя­той, и Еди­но­сущ­ной, и Жи­во­тво­ря­щей, и Нераз­дель­ной Тро­и­це все­гда: ныне и во вся­кое вре­мя, и во ве­ки ве­ков!» Хор под­твер­жда­ет это пе­ни­ем «аминь!» и свя­щен­ни­ки пер­вы­ми вос­пе­ва­ют дол­го­ждан­ный пас­халь­ный тро­парь:

Χριστὸς ἀνέστη ἐκ νεκρῶν, θανάτῳ θάνατον πατήσας, καὶ τοῖς ἐν τοῖς μνήμασι ζωὴν χαρισάμενος!

Хри­сто­съ вос­кре­се изъ мерт­вы­хъ, смертiю смерть по­правъ и су­щи­мъ во гробѣхъ жи­вотъ да­ро­вавъ!»

«Хри­стос вос­крес из мёрт­вых, / Смер­тью смерть по­бе­див,

И пре­бы­ва­ю­щим во гро­бах / Жизнь да­ро­вав!»

Его под­хва­ты­ва­ют все, сто­я­щие у хра­ма, и тор­же­ству­ю­щее по­бе­ду над смер­тью сла­во­сло­вие, про­ре­зав тем­но­ту Свя­той Но­чи, устрем­ля­ет­ся вверх, чтобы при­со­еди­нить­ся к сла­во­сло­вию ан­гель­ско­му. Тро­парь по­вто­ря­ет­ся три­жды, по­сле че­го свя­щен­ник на­рас­пев про­из­но­сит пса­лом­ские сти­хи; по­сле каж­до­го из них хор (или все мо­ля­щи­е­ся) по­ёт Хри­стос вос­кре­се…!

«Стих 1: Да вос­креснет (вос­станет) Бог и рас­се­ют­ся вра­ги Его! (Пс.67:2.)

Стих 2: Как ис­че­за­ет дым, так да ис­чез­нут они! (Пс.67:3.)

Стих 3: Так да по­гиб­нут греш­ни­ки от ли­ца Бо­жия, а пра­вед­ные да воз­ве­се­лят­ся! (Пс.67:3-4.)

Стих 4: Вот – День, ко­то­рый со­тво­рил Гос­подь; воз­ра­ду­ем­ся же ныне и воз­ве­се­лим­ся! (Пс.117:24)».

Нам по­нят­но, по­че­му Пас­халь­ная За­ут­ре­ня на­чи­на­ет­ся ещё вне хра­ма: так Цер­ковь зна­ме­нут, что «ми­ро­но­си­цы и апо­сто­лы по­лу­чи­ли первую весть о вос­кре­се­нии Хри­сто­вом пред дверь­ми Его гро­ба» [12. C. 123]. Пе­ние про­дол­жа­ет­ся, и вско­ре свя­щен­ник, сим­во­ли­зи­руя ан­ге­ла, от­ва­лив­ше­го ка­мень от две­рей гро­ба, от­во­ря­ет цер­ков­ные вра­та, и мы всту­па­ем, как в Цар­ствие Небес­ное, в храм, ог­ни ко­то­ро­го неволь­но сле­пят гла­за. Нас окру­жа­ет об­ла­ко бла­го­ухан­но­го фимиа­ма – «в знак оби­лия Бо­же­ствен­ной бла­го­да­ти, пре­по­дан­ной нам через вос­кре­се­ние Спа­си­те­ля» [12. C. 123]. Бли­ста­ют и пе­ре­ли­ва­ют­ся ог­ня­ми на­чи­щен­ные па­ни­ка­ди­ла и лам­па­ды: ещё недав­но тём­ный храм на­пол­нен яр­ким све­том, по­то­му что вос­си­я­ло из гро­ба Солн­це Веч­ной Жиз­ни.

За­ут­ре­ня про­дол­жа­ет­ся, и по­сле Мир­ной ек­те­ньи с кли­ро­са на­чи­на­ют зву­чать ра­дост­ные, слов­но бы спе­ша­щие, об­го­ня­ю­щие друг дру­га сло­ва Пас­халь­но­го ка­но­на, при­над­ле­жа­ще­го пе­ру ве­ли­ко­го бо­го­сло­ва и по­эта свя­то­го Иоан­на Да­мас­ки­на († ок. 754 г.) (его текст смот­ри­те да­лее в При­ло­же­нии). Дей­стви­тель­но, они спе­шат воз­ве­стить нам о на­ступ­ле­нии Но­вой Пас­хи, о Но­вом Ис­хо­де, о «при­ведении» нас Вос­крес­шим Гос­по­дом «от смер­ти – к жиз­ни и от зем­ли – к небу». Каж­дая песнь это­го бле­стя­ще­го по­э­ти­че­ско­го про­из­ве­де­ния на­чи­на­ет­ся свя­щен­ни­ком в ал­та­ре, и каж­дый раз, во вре­мя по­пе­ре­мен­но­го пе­ния её хо­ра­ми, он ка­дит весь храм, дер­жа в ле­вой ру­ке три­свещ­ник и крест. «Хри­стос вос­кре­се!» – вос­кли­ца­ет он, об­ра­ща­ясь к на­ро­ду. «Во­ис­ти­ну вос­кре­се!» – гре­мят ему в от­вет сот­ни го­ло­сов. Крест, мно­го­крат­но пред­носимый во вре­мя каж­де­ния, сим­во­ли­зи­ру­ет яв­ле­ния Иису­са Хри­ста уче­ни­кам, а бла­го­уха­ние фимиа­ма озна­ча­ет ту неизъ­яс­ни­мую ра­дость, ко­то­рой со­про­вож­да­лось каж­дое Его яв­ле­ние.

По окон­ча­нии Ка­но­на зву­чит Ма­лая ек­те­нья и по­ёт­ся очень важ­ный в дог­ма­ти­че­ском ас­пек­те эк­за­по­стиларий. «Пло­тью уснув, как смерт­ный, Ты, Царь и Гос­подь, вос­крес в тре­тий день. [Сво­им вос­кре­се­ни­ем] Ты вы­вел из со­сто­я­ния тле­ния Ада­ма^[16] и упразд­нил смерть. [По­это­му Ты –] Пас­ха нетле­ния (бес­смер­тия) и спа­се­ния ми­ра».

За­тем по­ют­ся сти­хи­ры на хвалитех; на­зван­ные так по­то­му, что они пред­ва­ря­ют­ся пса­лом­ски­ми сти­ха­ми «Хва­ли­те Гос­по­да с небес, хва­ли­те Его в вышних…» и дру­ги­ми (из псал­мов 148 и 150).

Вслед за ни­ми зву­чат тор­же­ствен­ные сти­хи­ры Пас­хи:

«Стих 1: Да вос­креснет Бог и рас­се­ют­ся вра­ги Его!

Се­го­дня нам от­кры­лась Пас­ха Свя­щен­ная, Пас­ха но­во­свя­тая, Пас­ха та­ин­ствен­ная, Пас­ха все­честная, Пас­ха – Хри­стос Из­ба­ви­тель, Пас­ха непо­роч­ная, Пас­ха ве­ли­кая, Пас­ха для ве­ру­ю­щих, Пас­ха, две­ри рай­ские нам от­кры­ва­ю­щая, Пас­ха, освя­ща­ю­щая всех вер­ных (ве­ру­ю­щих).

Стих 2: Как ис­че­за­ет дым, так да ис­чез­нут они!

Жё­ны-бла­го­вест­ни­цы! Иди­те по­сле ви­де­ния и ска­жи­те Си­о­ну: «При­ми от нас ра­дост­ную и бла­гую весть о Вос­кре­се­нии Хри­сто­вом. Ве­се­лись, ли­куй и ра­дуй­ся, Иеру­са­лим, уви­дев Ца­ря-Хри­ста, вы­хо­дя­щим из гро­ба, как Же­ни­ха!»

Стих 3: Так да по­гиб­нут греш­ни­ки от ли­ца Бо­жия, а пра­вед­ни­ки да воз­ве­се­лят­ся!

Жё­ны ми­ро­но­си­цы, ран­ним утром при­бе­жав­шие ко гро­бу По­да­те­ля жиз­ни, на­шли Ан­ге­ла, си­дя­ще­го на камне, и он об­ра­тил­ся к ним с та­ки­ми Сло­ва­ми: «Что вы ище­те Жи­во­го меж­ду мёрт­вы­ми, что вы опла­ки­ва­е­те Нетлен­но­го, как бы пре­дав­ше­го­ся тле­нию. Воз­вра­тив­шись, воз­ве­сти­те уче­ни­кам Его!»

Стих 4: Вот день, ко­то­рый со­тво­рил Гос­подь: воз­ра­ду­ем­ся и воз­ве­се­лим­ся в этот день!

Пас­ха пре­крас­ная (кра­си­вая; слав. крас­ная), Пас­ха – Гос­под­ня Пас­ха, Пас­ха все­честная вос­си­я­ла нам! Пас­ха! Ра­дост­но друг дру­га об­ни­мем. О, Пас­ха! Из­бав­ле­ние от скор­би, ибо се­го­дня Хри­стос си­я­ю­щим вы­шел из гро­ба, как из брач­но­го чер­то­га, и жен [ми­ро­но­сиц] на­пол­нил ра­до­стью сло­ва­ми: «Воз­ве­сти­те апо­сто­лам!»

Сла­ва От­цу и Сы­ну и Свя­то­му Ду­ху, и ныне и присно (все­гда) и во ве­ки ве­ков. Аминь!

Вос­кре­се­ния день! Про­све­тим­ся тор­же­ством и друг дру­га об­ни­мем. Ска­жем и нена­ви­дя­щим нас: «Бра­тья! Про­стим всё ра­ди Вос­кре­се­ния и вос­клик­нем так: Хри­стос вос­кре­се из мерт­вых…»

Во вре­мя пе­ния по­след­ней сти­хи­ры на­чи­на­ет­ся древ­ний об­ряд пас­халь­но­го при­вет­ствия – христóсо­ва­ние, при ко­то­ром да­ю­щий це­ло­ва­ние вос­кли­ца­ет Хри­стос вос­кре­се!, а при­ни­ма­ю­щий от­ве­ча­ет Во­ис­ти­ну вос­кре­се! Сна­ча­ла ло­бы­за­ют­ся меж­ду со­бой свя­щен­но­слу­жи­те­ли, за­тем, вый­дя из ал­та­ря, они хри­сто­су­ют­ся с на­ро­дом; и вот уже все мо­ля­щи­е­ся, мно­гие со сле­за­ми пас­халь­ной ра­до­сти, при­вет­ству­ют друг дру­га этим трое­крат­ным це­ло­ва­ни­ем. Дол­го не смол­ка­ют в хра­ме воз­гла­сы, сли­ва­ю­щи­е­ся с пе­ни­ем хо­ра.

Этот рас­про­стра­нён­ный сре­ди пра­во­слав­ных и дру­гих хри­сти­ан обы­чай при­вет­ство­вать друг дру­га ра­дост­ным воз­гла­сом Хри­стос вос­кре­се! – Во­ис­ти­ну вос­кре­се!, об­ме­ни­ва­ясь при этом трое­крат­ным по­це­лу­ем, пас­халь­ны­ми яй­ца­ми и др. Это про­дол­жа­ет­ся до от­да­ния Пас­хи (см. в Сло­ва­ре). При­вет­ствие вы­ра­жа­ет ту неизъ­яс­ни­мую ра­дость, с ка­кой об­ме­ни­ва­лись вос­кли­ца­ни­я­ми апо­сто­лы, узнав­шие о вос­кре­се­нии Хри­ста (Мф.27:64, 28:6-7, Мк.16:6, Лк.24:6, 24:34). По тра­ди­ции, первую часть при­вет­ствия про­из­но­сит млад­ший (по воз­рас­ту или в цер­ков­ной иерар­хии), а от­ве­ча­ет ему стар­ший. По­це­луй на Во­сто­ке (и не толь­ко) – обыч­ный знак при­вет­ствия. Оче­вид­но, что для хри­сти­ан, жив­ших в ином из­ме­ре­нии, чем окру­жав­шие их языч­ни­ки, при­вет­ствие еди­но­вер­ца не име­ло лишь фор­маль­ный ха­рак­тер, но со­еди­ня­лось с глав­ным со­дер­жа­ни­ем ве­ры. «При­вет­ствуй­те друг дру­га с це­ло­ва­ни­ем свя­тым» (Рим.16:16); «При­вет­ствуй­те друг дру­га лоб­за­ни­ем люб­ви» (1Пет.5:14). Из­вест­но, что пре­по­доб­ный Се­ра­фим Са­ров­ский об­ра­щал­ся ко всем с пас­халь­ным при­вет­стви­ем круг­лый год. В этом нет дог­ма­ти­че­ско­го про­ти­во­ре­чия: «Хри­стос, вос­крес­нув из мёрт­вых, уже не уми­ра­ет: смерть не име­ет над Ним вла­сти», – на­по­ми­на­ет апо­стол Па­вел (Рим.6:9).

По­сле хри­сто­со­ва­ния гром­ко чи­та­ет­ся «Огла­си­тель­ное Сло­во на Свя­тую Пас­ху» свя­то­го Иоан­на Зла­то­уста, по­ра­жа­ю­щее сво­ей бле­стя­ще вы­дер­жан­ной ком­по­зи­ци­он­ной ар­хи­тек­то­ни­кой и тон­кой сим­мет­ри­ей ри­то­ри­че­ских обо­ро­тов. Оно при­гла­ша­ет на ра­дост­ный пир ве­ры всех – «по­стив­ших­ся и не по­стив­ших­ся».

Огла­си­тель­ное Сло­во на Пас­ху свя­ти­те­ля Иоан­на Зла­то­уста

Кто бла­го­че­стив и бо­го­лю­бив – пусть на­сла­дит­ся ныне этим свя­тым и ве­ли­ко­леп­ным тор­же­ством!

Кто слу­га бла­го­ра­зум­ный – вой­ди, ра­ду­ясь, в ра­дость Гос­по­да сво­е­го! Кто по­тру­дил­ся, по­стясь, – при­ми ныне ди­на­рий! Кто ра­бо­тал с пер­во­го ча­са – по­лу­чи ныне за­слу­жен­ную пла­ту! Кто при­шел по­сле тре­тье­го ча­са – пусть бла­го­да­рит и ве­се­лит­ся! Кто по­спе­шил прид­ти толь­ко по­сле ше­сто­го ча­са – пусть не бес­по­ко­ит­ся, он ни­че­го не ли­шит­ся! Кто за­мед­лил и до де­вя­то­го ча­са – пусть и тот при­сту­пит без вся­ко­го опа­се­ния! Кто да­же успел прид­ти лишь к один­на­дца­то­му ча­су – пусть и тот не стра­шит­ся сво­е­го про­мед­ле­ния!

До­мо­вла­ды­ка бла­го­ро­ден и щедр: при­ни­ма­ет и по­след­не­го, как пер­во­го. Он да­ёт от­дых при­шед­ше­му в один­на­дца­тый час так же, как и тру­див­ше­му­ся с пер­во­го ча­са. Он и по­след­не­го ми­лу­ет, и пер­во­му воз­да­ёт долж­ное: и то­му да­ёт, и это­му да­ру­ет. Он делапри­ни­ма­ет, и на­ме­ре­ние при­вет­ству­ет; и труд це­нит, и рас­по­ло­же­ние хва­лит.

Итак, все вой­ди­те в ра­дость Гос­по­да на­ше­го! Пер­вые и по­след­ние – при­ми­те на­гра­ду! Бо­га­тые и бед­ные – ли­куй­те друг с дру­гом! Тру­див­ши­е­ся и бес­печ­ные – рав­но по­чти­те этот день! По­стив­ши­е­ся и не по­стив­ши­е­ся – воз­ве­се­ли­тесь ныне! Тра­пе­за обиль­на – на­сла­ди­тесь все! Те­лец ве­лик и упи­тан – ни­кто не ухо­ди го­лод­ным! Все на­сла­ждай­тесь на пир­ше­стве ве­ры! Все поль­зуй­тесь бо­гат­ством бла­го­сти!

Ни­кто не жа­луй­ся на бед­ность, по­то­му что для всех на­ста­ло Цар­ство! Ни­кто не плачь о сво­их гре­хах, ибо из гро­ба вос­си­я­ло про­ще­ние! Ни­кто не стра­шись смер­ти, ибо осво­бо­ди­ла нас от неё смерть Спа­си­те­ля! Объ­ятый смер­тью, Он ис­тре­бил смерть. Со­шед­ший во ад, Он пле­нил ад и огор­чил то­го, кто кос­нул­ся Его пло­ти.

Пред­ви­дя это, Ис­айя вос­клик­нул: «Ад огор­чил­ся, встре­тив Те­бя в пре­ис­под­них сво­их»!^[17] Он огор­чил­ся, ибо упразд­нён! Он огор­чил­ся, ибо осме­ян! Огор­чил­ся, ибо умерщ­влён! Огор­чил­ся, ибо низ­ло­жен! Огор­чил­ся, ибо свя­зан! Он взял те­ло, а при­нял (в нём) Бо­га; взял зем­лю, а на­шёл в ней небо. Он взял то, что ви­дел, а под­верг­ся то­му, че­го не ожи­дал!

Смерть! Где твоё жа­ло?! Ад! Где твоя по­бе­да?!^[18]

Хри­стос вос­крес – и ты низ­вер­жен! Вос­крес Хри­стос – и па­ли де­мо­ны! Вос­крес Хри­стос – и ра­ду­ют­ся ан­ге­лы! Вос­крес Хри­стос – и тор­же­ству­ет жизнь! Вос­крес Хри­стос – и ни­кто не мёртв во гро­бе: ибо Хри­стос, вос­став из мёрт­вых, стал Пер­вен­цем из умер­ших (1Кор.15:20).

Ему сла­ва и дер­жа­ва во ве­ки ве­ков! Аминь.

По­сле это­го про­слав­ля­ет­ся сам ве­ли­кий про­по­вед­ник, чья Ли­тур­гия нач­нёт­ся через несколь­ко ми­нут: по­ёт­ся тро­парь свя­то­му Иоан­ну Зла­то­усту:

«Бла­го­дать уст тво­их, вос­си­яв, как свет ог­ня, про­све­ти­ла Все­лен­ную. Она не со­кро­ви­ща среб­ро­лю­бия снис­ка­ла ми­ру, а по­ка­за­ла нам вы­со­ту сми­рен­но­муд­рия тво­е­го. Ты же, сво­и­ми сло­ва­ми на­учая нас, от­че Иоанне Зла­то­усте, мо­ли Сло­во – Хри­ста Бо­га – о спа­се­нии душ на­ших».

За­тем сле­ду­ют две ек­те­ньи, гла­во­пре­клон­ная мо­лит­ва, за­клю­чи­тель­ные воз­гла­сы и чи­та­ет­ся пас­халь­ный от­пуст:

«Хри­стос, вос­крес­ший из мёрт­вых, Сво­ею смер­тью по­бе­див­ший смерть и на­хо­дя­щим­ся в гро­бах да­ро­вав­ший жизнь, – ис­тин­ный Бог наш; ра­ди мо­литв Пре­чи­стой Сво­ей Ма­те­ри и всех свя­тых по­ми­лу­ет и спа­сёт нас как Бла­гой и Че­ло­ве­ко­лю­би­вый»!

Ча­сы Свя­той Пас­хи

Ча­сы, от­де­ля­ю­щие пас­халь­ную За­ут­ре­ню от Ли­тур­гии, про­хо­дят для мно­гих неза­ме­чен­ны­ми, по­то­му что не чи­та­ют­ся, как обыч­но^[19], а по­ют­ся, и со­сто­ят не из псал­мов (со­став­ля­ю­щих их ос­но­ву), а из из­бран­ных пас­халь­ных пес­но­пе­ний, лег­ко узна­ва­е­мых на слух. В при­ход­ской прак­ти­ке эти Ча­сы ино­гда опус­ка­ют­ся ра­ди эко­но­мии вре­ме­ни.

Рав­ным об­ра­зом и дру­гие бо­го­слу­же­ния пер­во­го дня Пас­хи и всей Свет­лой сед­ми­цы (т. е. до сле­ду­ю­ще­го вос­кре­се­нья) со­сто­ят по­чти ис­клю­чи­тель­но из пе­ния (за ис­клю­че­ни­ем чте­ния Апо­сто­ла и Еван­ге­лия, иерей­ских воз­гла­сов и дья­кон­ских ек­те­ний). Во­об­ще же чте­ние Псал­ти­ри, сбор­ни­ка вет­хо­за­вет­ных гим­нов и мо­литв, но­ся­щих пре­иму­ще­ствен­но по­ка­ян­ный и ми­нор­ный ха­рак­тер, упразд­ня­ет­ся на всю Свет­лую неде­лю по­то­му, что «сень вет­хо­за­вет­ная не име­ет уже ме­ста при лу­че­зар­ном си­я­нии но­во­за­вет­ной бла­го­да­ти» [12. C. 125].

Бо­же­ствен­ная Ли­тур­гия

Пас­халь­ная Ли­тур­гия со­вер­ша­ет­ся по чи­ну свя­то­го Иоан­на Зла­то­уста и на­чи­на­ет­ся обык­но­вен­но око­ло ча­су по­по­лу­но­чи.

Ли­тур­гий­ное Апо­столь­ское чте­ние – из Кни­ги Де­я­ний Свя­тых Апо­сто­лов (1:1-8) – по­вест­ву­ет о яв­ле­нии Спа­си­те­ля уче­ни­кам по вос­кре­се­нии, о по­ве­ле­нии не от­лу­чать­ся из Иеру­са­ли­ма и ждать обе­щан­но­го Ду­ха Уте­ши­те­ля, со­ше­ствие Ко­то­ро­го по­ло­жит на­ча­ло Цар­ству Небес­но­му на зем­ле – Церк­ви Хри­сто­вой.

Ли­тур­гий­ное Еван­гель­ское чте­ние – Про­лог Еван­ге­лия от Иоан­на (1:1-17) – пе­ре­но­сит нас в веч­ность, но од­новре­мен­но удив­ля­ет сво­им со­дер­жа­ни­ем, по­то­му что ни­че­го не го­во­рит о вос­кре­се­нии Хри­сто­вом^[20]. Од­на­ко это несо­от­вет­ствие толь­ко ка­жу­ще­е­ся. На са­мом де­ле по­вест­во­ва­ние воз­люб­лен­но­го уче­ни­ка Гос­по­да – это выс­шее от­кро­ве­ние об Ис­тине, ле­жа­щей в ос­но­ве всей Свя­щен­ной ис­то­рии. Здесь мы на­хо­дим пер­вые дог­ма­ти­че­ские фор­му­ли­ров­ки позднее раз­ви­то­го Цер­ко­вью уче­ния о Бо­го­че­ло­ве­ке и Бо­го­че­ло­ве­че­стве. Мы слы­шим о во­пло­ще­нии пред­веч­но­го Ло­госа (Сло­ва), Вто­ро­го Ли­ца Свя­той Тро­и­цы, став­ше­го Бо­го­че­ло­ве­ком Иису­сом Хри­стом, о при­ня­тии Им ре­аль­ной че­ло­ве­че­ской при­ро­ды и о пло­дах это­го спа­си­тель­но­го во­че­ло­ве­че­ния. Этот воз­вы­шен­ный гимн в честь Во­пло­щён­но­го Сло­ва Бо­жия, на­пи­сан­ный рит­ми­че­ской про­зой, два­жды (сти­хи 6-8 и 15) пре­ры­ва­ет­ся об­ра­ще­ни­ем к сви­де­тель­ству Иоан­на Кре­сти­те­ля – по­след­не­го про­ро­ка Вет­хо­го и пер­во­го про­ро­ка Но­во­го За­ве­та, вы­со­ко по­чи­тав­ше­го­ся в на­ро­де (мно­гие хо­те­ли ви­деть в нём Мес­сию).

В озна­ме­но­ва­ние все­лен­ско­го (по-гре­че­ски эку­ме­ни­че­ско­го) ха­рак­те­ра Хри­сти­ан­ства при­ня­то чи­тать этот фраг­мент на раз­ных язы­ках, в первую оче­редь на трёх «свя­щен­ных» – ев­рей­ском, гре­че­ском и ла­тин­ском.

Апо­столь­ское чте­ние^[21]

[По­след­ние на­став­ле­ния уче­ни­кам]

₁В пер­вой кни­ге, Феофил, я рас­ска­зал обо всём, что де­лал Иисус и че­му Он учил с са­мо­го на­ча­ла ₂до то­го дня, ко­гда Он был воз­не­сён, дав преж­де по­ве­ле­ния апо­сто­лам, ко­то­рых Он из­брал Ду­хом Свя­тым, ₃ко­то­рым и пред­стал по­сле Сво­их стра­да­ний жи­вым, до­ка­зы­вая это мно­го­крат­но, в те­че­ние со­ро­ка дней яв­ля­ясь им и го­во­ря с ни­ми о Цар­ствии Бо­жи­ем.

₄И, со­брав­шись с ни­ми за тра­пе­зой, Он по­ве­лел им не от­лу­чать­ся из Иеру­са­ли­ма, но ждать то­го, что бы­ло обе­ща­но От­цом: «Об этом вы уже слы­ша­ли от Ме­ня: ₅Иоанн кре­стил во­дой, а вы через несколь­ко дней бу­де­те кре­ще­ны Ду­хом Свя­тым».

₆То­гда со­брав­ши­е­ся ста­ли спра­ши­вать Его, го­во­ря: «Гос­по­ди, неуже­ли при­шло вре­мя, ко­гда Ты вер­нёшь Из­ра­и­лю цар­ство?». ₇Он же ска­зал им: «Не вам знать вре­ме­на или сро­ки, ко­то­рые Отец уста­но­вил Сво­ею вла­стью! ₈Но вы при­ме­те си­лу Свя­то­го Ду­ха, Ко­то­рый сой­дёт на вас, и бу­де­те Мо­и­ми сви­де­те­ля­ми и в Иеру­са­ли­ме, и во всей Иудее, и в Са­ма­рии, и до са­мо­го края зем­ли» (Деян.1:1-8).

Еван­гель­ское чте­ние

[Во­пло­ще­ние Пред­веч­но­го Ло­госа (Сло­ва)]

₁В на­ча­ле бы­ло Сло­во, и Сло­во бы­ло с Бо­гом, и Сло­во бы­ло Бог. ₂Оно бы­ло в на­ча­ле с Бо­гом. ₃Всё чрез Него воз­ник­ло, и без Него ни­что не воз­ник­ло, что воз­ник­ло. ₄В Нём бы­ла жизнь, и жизнь бы­ла свет лю­дям. ₅И свет во тьме све­тит, и тьма его не объ­яла.

₆Явил­ся че­ло­век, по­слан­ный от Бо­га; имя ему Иоанн. ₇Он при­шел для сви­де­тель­ства, чтобы сви­де­тель­ство­вать о Све­те, чтобы все уве­ро­ва­ли чрез него. ₈Он не был Свет, но при­шёл, чтобы сви­де­тель­ство­вать о Све­те.

₉Был Свет ис­тин­ный, Ко­то­рый про­све­ща­ет вся­ко­го че­ло­ве­ка, при­хо­дя­ще­го в мир. ₁₀В ми­ре Он был, и мир через Него воз­ник, и мир Его не по­знал. ₁₁При­шёл к сво­им, и свои Его не при­ня­ли. ₁₂Всем же, кто при­нял Его, ве­ру­ю­щим во имя Его, Он дал власть стать детьми Бо­жьи­ми, ₁₃ко­то­рые не от кро­ви, и не от хо­те­ния пло­ти, и не от хо­те­ния му­жа, но от Бо­га бы­ли рож­де­ны.

₁₄И Сло­во ста­ло пло­тью, и оби­та­ло (по­се­ли­лось) сре­ди нас (в нас), и мы уви­де­ли сла­ву Его, сла­ву как Еди­но­род­но­го от От­ца (един­ствен­но­го у От­ца), пол­но­го бла­го­да­ти и ис­ти­ны. ₁₅Иоанн сви­де­тель­ству­ет о Нём и, вос­кли­цая, го­во­рит: «Это был Тот, о Ко­то­ром я ска­зал: Иду­щий за мною стал впе­ре­ди ме­ня, по­то­му что был преж­де ме­ня!» ₁₆Ибо из пол­но­ты Его мы все по­лу­чи­ли бла­го­дать за бла­го­дать^[22]; ₁₇ибо За­кон был дан через Мо­и­сея; бла­го­дать же и ис­ти­на яви­лись через Иису­са Хри­ста (Ин.1:1-17).

С древ­ней­ших вре­мен су­ще­ству­ет обы­чай освя­щать Пас­халь­ную ночь при­ча­ще­ни­ем Свя­тых Тайн, по­то­му что Пас­халь­ная ра­дость – это преж­де все­го ра­дость Ев­ха­ри­сти­че­ская. Имен­но к это­му «пир­ше­ству ве­ры» (а не к ло­мя­ще­му­ся от дол­го­ждан­ных око­ро­ков и паш­те­тов празд­нич­но­му сто­лу) при­гла­ша­ет нас уже про­чи­тан­ное Огла­си­тель­ное Сло­во свя­то­го Иоан­на Зла­то­уста!

Пас­халь­ная Ли­тур­гия за­кан­чи­ва­ет­ся, как пра­ви­ло, по­сле трех ча­сов по­по­лу­но­чи, и нас уже ждет празд­нич­ное пир­ше­ство, рóзго­ве­нье, – пер­вое вку­ше­ние освя­щён­ной ско­ром­ной пи­щи.

Пас­халь­ная Ве­чер­ня

В этот же день Свет­ло­го Хри­сто­ва Вос­кре­се­ния (пер­вый день Пас­хи), в пять или шесть ча­сов ве­че­ра, со­вер­ша­ет­ся крат­кая, но тор­же­ствен­ная Пас­халь­ная Ве­чер­ня, по­свя­щён­ная вос­по­ми­на­нию чу­дес­но­го яв­ле­ния вос­крес­ше­го Гос­по­да сво­им уче­ни­кам. Со­брав­шись в сво­ём обыч­ном до­ме, плот­но за­тво­рив две­ри стра­ха ра­ди иудей­ска, с на­деж­дой и смя­те­ни­ем об­ме­ни­ва­лись они рас­ска­за­ми о слу­чив­шем­ся в этот день: о пу­стом гро­бе и ле­жа­щих в нём по­гре­баль­ных пе­ле­нах, ви­ден­ных по­дру­га­ми несчаст­ной Ма­рии, о сло­вах ан­ге­ла, о встре­че неко­то­рых из них с вос­став­шим Учи­те­лем.

И вдруг «при­шёл Иисус, стал по­сре­ди, и го­во­рит им: «Мир вам!» (Ин.20:19). Но не бы­ло здесь, по про­мыс­лу Бо­жию, апо­сто­ла Фо­мы, и пред­сто­я­ло ему тер­зать­ся со­мне­ни­я­ми це­лую неде­лю.

Еван­гель­ское чте­ние на Ве­черне

[Яв­ле­ние уче­ни­кам в гор­ни­це]

₁₉В тот же пер­вый день неде­ли, – ве­че­ром, ко­гда две­ри до­ма, где со­бра­лись уче­ни­ки Его, бы­ли за­пер­ты из стра­ха пе­ред иуде­я­ми,– при­шёл Иисус, стал по­сре­ди, и го­во­рит им: «Мир вам!» ₂₀Ска­зав это, Он по­ка­зал им и ру­ки и бок. Уче­ни­ки об­ра­до­ва­лись, уви­дев Гос­по­да.

₂₁Иисус же ска­зал им сно­ва: «Мир вам! как по­слал Ме­ня Отец, так и Я по­сы­лаю вас». ₂₂Ска­зав это, ду­нул, и го­во­рит им: «При­ми­те Ду­ха Свя­то­го. ₂₃Ко­му про­сти­те гре­хи, то­му про­стят­ся; на ком оста­ви­те, на том оста­нут­ся».

₂₄Фо­ма же, один из Две­на­дца­ти, на­зы­ва­е­мый Близ­нец (Дидим), не был с ни­ми, ко­гда при­хо­дил Иисус. ₂₅Дру­гие уче­ни­ки го­во­ри­ли ему: «Мы ви­де­ли Гос­по­да». Но он от­ве­чал: «По­ка не уви­жу на Его ру­ках сле­ды от гвоз­дей и не вло­жу в эти ра­ны па­лец, а в ра­ну на бо­ку – ру­ку, ни­как не по­ве­рю!» (Ин.20:19-25).

«Сла­ва Те­бе, Гос­по­ди, сла­ва Те­бе», – бла­го­да­рим мы вме­сте с хо­ром за слы­ша­ние Свя­то­го Еван­ге­лия.

Ве­чер­ня за­кан­чи­ва­ет­ся диа­кон­ским вос­кли­ца­ни­ем «Пре­муд­рость!» и от­пу­стом со­вер­ша­ю­ще­го бо­го­слу­же­ние свя­щен­ни­ка:

«Хри­стос, вос­крес­ший из мерт­вых, Сво­ею смер­тью по­бе­див­ший смерть и на­хо­дя­щим­ся во гро­бах да­ро­вав­ший жизнь, Ис­тин­ный Бог наш, ра­ди мо­литв Пре­чи­стой Сво­ей Ма­те­ри и всех свя­тых по­ми­лу­ет и спа­сёт нас как Бла­гой и Че­ло­ве­ко­лю­би­вый», – зву­чат об­ра­щен­ные к нам сло­ва.

Но для пас­халь­но­го бо­го­слу­же­ния это­го ма­ло, мы хо­тим ещё и ещё раз по­де­лить­ся друг с дру­гом пе­ре­пол­ня­ю­щей нас ра­до­стью. По­это­му воз­глав­ля­ю­щий бо­го­слу­же­ние пред­сто­я­тель, вы­со­ко под­ни­мая крест, три­жды об­ра­ща­ет­ся к нам со сло­ва­ми пас­халь­но­го при­вет­ствия: Хри­стос вос­кре­се! – Во­ис­ти­ну вос­кре­се! – от­ве­ча­ем мы. Хор три­жды по­ёт пас­халь­ный тро­парь и его свое­об­раз­ное про­дол­же­ние, в ко­то­ром мы вы­ра­жа­ем уве­рен­ность в том, что веч­ная жизнь да­ро­ва­на Хри­стом не толь­ко «пре­бы­ва­ю­щим во гро­бах»:

«И нам Он (Хри­стос) да­ро­вал жизнь веч­ную, по­кло­ня­ем­ся Его три­днев­но­му вос­кре­се­нию»!

Так за­кан­чи­ва­ет­ся этот необык­но­вен­но длин­ный, но лег­кий и ра­дост­ный, един­ствен­ный в го­ду День Свет­ло­го Хри­сто­ва Вос­кре­се­ния.

Свет­лая сед­ми­ца. Пас­халь­ные об­ря­ды и обы­чаи

Чтобы как мож­но на­гляд­ней вы­ра­зить смысл ве­ли­ко­го пас­халь­но­го тор­же­ства, Пра­во­слав­ная Цер­ковь на про­тя­же­нии сто­ле­тий сфор­ми­ро­ва­ла и вве­ла в бо­го­слу­жеб­ный и до­маш­ний оби­ход неко­то­рые древ­ние обы­чаи и об­ря­ды, ко­то­ры­ми мы зри­мо «об­ря­жа­ем» и де­ла­ем до­ступ­ны­ми для всех на­ши мыс­ли и пе­ре­жи­ва­ния.

Вся пас­халь­ная Свет­лая неде­ля (по-цер­ков­но­му седмица) пред­став­ля­ет со­бой слов­но бы за­тя­нув­ше­е­ся празд­но­ва­ние пер­во­го дня Пас­хи. Каж­дый день со­вер­ша­ют­ся те же пас­халь­ные бо­го­слу­же­ния, толь­ко тор­же­ствен­ный крест­ный ход пе­ре­но­сит­ся на ко­нец Ли­тур­гии. Цар­ские и бо­ко­вые вра­та в ал­та­ре не за­кры­ва­ют­ся круг­лые сут­ки, и толь­ко в этот, ни с чем не срав­ни­мый, от­ре­зок вре­ме­ни, ве­ру­ю­щие мо­гут со­зер­цать всё про­ис­хо­дя­щее там во вре­мя служ­бы. Столь кра­си­вым сим­во­ли­че­ским же­стом Цер­ковь зри­мо на­по­ми­на­ет хри­сти­а­нам о Цар­ствии Небес­ном, да­ро­ван­ном всем нам Вос­крес­шим Хри­стом.

Кро­ме то­го, во всю Свет­лую неде­лю ко­ло­ко­ла мо­гут освя­щать воз­дух сво­им ра­дост­ным зво­ном день и ночь (это за­ви­сит от усер­дия и здра­во­го смыс­ла зво­ня­щих). Толь­ко в это вре­мя доз­во­ля­ет­ся зво­нить всем же­ла­ю­щим (ра­зу­ме­ет­ся, не во вре­мя бо­го­слу­же­ния), а не толь­ко про­шед­шим вы­уч­ку зво­на­рям. Этот неудер­жи­мый пас­халь­ный благо­вест, или бла­гая (ра­дост­ная) весть, раз­но­ся­ща­я­ся над зем­лёй и устрем­ля­ю­ща­я­ся к небе­сам, – знак Бо­же­ствен­ной по­бе­ды над древни­ми вра­га­ми че­ло­ве­че­ства – диа­во­лом и да­же самой смер­тью.

Зна­ме­на­тель­но, что Цер­ков­ный устав по­веле­ва­ет нам не толь­ко до от­да­ния Пас­хи, но да­же до Дня Свя­той Тро­и­цы мо­лить­ся стоя, – ведь зем­ные по­кло­ны, ча­сто со­вер­ша­е­мые в иное вре­мя (осо­бен­но в Ве­ли­ком По­сту), сим­во­ли­зи­ру­ют недо­сто­ин­ство пад­ше­го че­ло­ве­ка. Но та­кое уни­жен­ное пе­ре­жи­ва­ние древ­не­го гре­хо­па­де­ния несов­ме­сти­мо с пас­халь­ным тор­же­ством по­бе­ды над его по­след­стви­я­ми, – и по­то­му ко­ле­но­пре­кло­не­ния от­ме­ня­ют­ся.

Во втор­ник Свет­лой сед­ми­цы че­ству­ют­ся Ивер­ская, Мол­чен­ская и Шуй­ская ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри^[23]. В сре­ду – Ца­ре­град­ская и Кас­пе­ров­ская ико­ны. В сре­ду про­слав­ля­ет­ся «Со­бор (т. е. со­бра­ние) пре­по­доб­ных от­цов, под­ви­зав­ших­ся на Бо­гошествен­ной Го­ре Си­най». В пят­ни­цу че­ству­ет­ся ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри «Жи­во­нос­ный Ис­точ­ник», и со­вер­ша­ет­ся ма­лое освя­ще­ние во­ды.

Суб­бот­ней Ли­тур­ги­ей и крест­ным хо­дом Свет­лая сед­ми­ца за­вер­ша­ет­ся. Цар­ские и бо­ко­вые вра­та за­тво­ря­ют­ся до сле­ду­ю­щей Пас­хи, и от это­го все­гда ста­но­вит­ся груст­но.

К чис­лу осо­бых пас­халь­ных об­ря­дов от­но­сит­ся бла­го­сло­ве­ние арто­са^[24] и крас­ных яиц.

Сло­во арт­ос в пе­ре­во­де с гре­че­ско­го язы­ка озна­ча­ет про­сто «хлеб». У нас так на­зы­ва­ет­ся вы­со­кий хлеб ци­лин­дри­че­ской фор­мы, на­по­ми­на­ю­щий боль­шую просфо­ру.

Дей­стви­тель­но, со­глас­но цер­ков­но­му Уста­ву, арт­ос – это «все­це­лая просфо­ра с кре­стом, на ней изо­бра­жен­ным» [74. С. 945]. В ре­аль­ной цер­ков­ной прак­ти­ке в цен­тре арт­оса обыч­но по­ме­ща­ет­ся изо­бра­же­ние сце­ны Вос­кре­се­ния Хри­сто­ва, а по окруж­но­сти – пол­ный текст пас­халь­но­го тро­па­ря (Хри­стос вос­кре­се…). Арт­ос освя­ща­ет­ся сра­зу по окон­ча­нии пас­халь­ной Ли­тур­гии в ал­та­ре (в совре­мен­ной при­ход­ской прак­ти­ке – на со­лее). При этом чи­та­ет­ся «Мо­лит­ва на бла­го­сло­ве­ние арт­оса во Свя­тую неде­лю Пас­хи», об­ра­щен­ная к Бо­гу От­цу с при­зы­ва­ни­ем «при­з­ре́ть (по­смот­реть, об­ра­тить вни­ма­ние) на хлеб сей и бла­го­сло­вить и освя­тить его». В ней арт­ос по­ни­ма­ет­ся как празд­нич­ное при­но­ше­ние «в честь и сла­ву и в вос­по­ми­на­ние слав­но­го вос­кре­се­ния» Сы­на, а так­же под­чёр­ки­ва­ет­ся его связь с ев­рей­ским жерт­вен­ным пас­халь­ным агн­цем. Мы пом­ним, что важ­ней­шие иудей­ские пас­халь­ные об­ря­ды име­ют для хри­сти­ан про­об­ра­зо­ва­тель­ное зна­че­ние (пред­ва­ри­тель­ное, ука­зы­ва­ю­щее на бу­ду­щие): их смысл до кон­ца рас­кры­ва­ет­ся лишь в со­бы­ти­ях еван­гель­ской ис­то­рии. По­сле освя­ще­ния арт­ос по­ла­га­ет­ся на ана­лое, как пра­ви­ло – у Цар­ских врат, ря­дом с об­ра­зом Вос­кре­се­ния Хри­сто­ва, где пре­бы­ва­ет в те­че­ние всей Свет­лой сед­ми­цы. Со­глас­но при­ход­ской прак­ти­ке, во вре­мя каж­до­днев­но­го крест­но­го хо­да арт­ос об­но­сит­ся во­круг хра­ма и воз­вра­ща­ет­ся на преж­нее ме­сто.

В мо­на­сты­рях арт­ос по­сле пас­халь­ной Ли­тур­гии тор­же­ствен­но пе­ре­но­сит­ся в тра­пез­ную при пе­нии пас­халь­но­го тро­па­ря. По­сле тра­пезы со­вер­ша­ет­ся «Чин воз­но­ше­ния арт­оса», за­ме­ня­ю­щий со­бой «Чин о па­нагии». При этом келарь и бра­тия об­ме­ни­ва­ют­ся при­вет­ствен­ным воз­гла­сом Хри­стос вос­кре­се! – Во­ис­ти­ну вос­кре­се! За­тем, по­сле це­ло­ва­ния арт­оса, он вновь пе­ре­но­сит­ся в храм при пе­нии 9-й пес­ни пас­халь­но­го ка­но­на. Об­ряд по­вто­ря­ет­ся во все дни Свет­лой сед­ми­цы.

По­сле Ли­тур­гии Свет­лой суб­бо­ты в хра­мах чи­та­ет­ся «мо­лит­ва на раз­дроб­ле­ние арт­оса», в ко­то­рой свя­щен­ник про­сит, «чтобы все, вку­ша­ю­щие арт­ос, те­лес­но­го и ду­шев­но­го бла­го­сло­ве­ния и здра­вия сподоби­лись». За­тем арт­ос «раз­дроб­ля­ет­ся» (ре­жет­ся на мел­кие ча­сти) и раз­да­ет­ся всем мо­ля­щим­ся в хра­ме вме­сто ан­ти­до­ра. Это де­ла­ет­ся в знак на­шей та­ин­ствен­ной тра­пезы с Вос­крес­шим Гос­по­дом и в па­мять о ра­дост­ном об­ще­нии и празд­нич­ных брат­ских тра­пе­зах древ­них хри­сти­ан, серд­ца ко­то­рых не бы­ли та­ки­ми чёрст­вы­ми и эго­и­стич­ны­ми, как на­ши. Арт­ос так­же сим­во­ли­че­ски на­по­ми­на­ет пять хле­бов, ко­то­ры­ми Хри­стос чу­дес­но на­кор­мил мно­же­ство сле­до­вав­ше­го за Ним на­ро­да (Мф.14:15-21). В мо­на­сты­рях арт­ос раз­дроб­ля­ет­ся и съе­да­ет­ся уже в тра­пез­ной, непо­сред­ствен­но пе­ред обе­дом.

Ис­то­ри­че­ское про­ис­хож­де­ние арт­оса свя­зы­ва­ет­ся с обы­ча­ем апо­сто­лов. Они при­вык­ли вку­шать тра­пе­зу вме­сте с Учи­те­лем и от­ла­га­ли для Него часть хле­ба и по Воз­не­се­нии, пе­ре­жи­вая Его неви­ди­мое с ни­ми со­при­сут­ствие и на­де­ясь на вне­зап­ное яв­ле­ние. Та­ким об­ра­зом, арт­ос на­по­ми­на­ет нам о та­ин­ствен­ном пре­бы­ва­нии с на­ми вос­крес­ше­го Сы­на Бо­жия, став­ше­го ис­тин­ным «Хле­бом жиз­ни» (Ин.6:35).

Тот же смысл име­ет и вы­пе­ка­е­мый ве­ру­ю­щи­ми ку­лич («до­маш­ний арт­ос»)^[25], дол­го укра­ша­ю­щий на­ши празд­нич­ные сто­лы. Мы вку­ша­ем его вме­сте со Хри­стом, про­сто, по на­шей немо­щи, не мо­жем Его ви­деть. Впро­чем, это не страш­но: «Бла­жен­ны не ви­дев­шие и по­ве­рив­шие!», – ска­зал Он не толь­ко Сво­е­му уче­ни­ку с че­рес­чур ра­цио­на­ли­сти­че­ским со­зна­ни­ем, но и всем нам (Ин.20:29). Это зна­чит, что мы бо­лее счаст­ли­вы, чем мно­гие Его ви­дев­шие и со­мне­вав­ши­е­ся!

Обы­чай да­рить яй­ца вос­хо­дит ещё к до­хри­сти­ан­ским вре­ме­нам. На­ро­ды Азии пре­под­но­си­ли их друг дру­гу в знак ува­же­ния в день но­во­го го­да, дня рож­де­ния и дру­гих важ­ных слу­ча­ях, же­лая при этом при­бав­ле­ния потом­ства (а яй­цо для это­го – хо­ро­ший знак!), дол­го­ле­тия и умно­же­ния бо­гат­ства. Для нас же пас­халь­ное яй­цо – за­ме­ча­тель­ный сим­вол скры­той жиз­ни, по­бе­до­нос­но со­кру­ша­ю­щей мерт­вен­ную скор­лу­пу гро­ба. «Жизнь че­ло­ве­ка в те­ле, – го­во­рит свя­ти­тель Фила­рет (Дроз­дов), – это на­чи­на­ю­ща­я­ся жизнь птен­ца в яй­це, ко­то­ро­му по со­кру­ше­нию скор­лу­пы от­кры­ва­ет­ся выс­ший и об­шир­ней­ший круг жиз­ни. Нуж­но толь­ко, чтобы за­ро­дыш птен­ца был объ­ят, про­ник­нут и воз­буж­дён теп­ло­той ма­те­рин­ской кро­ви, – то есть нуж­но, чтобы за­ро­дыш небес­ной жиз­ни в че­ло­ве­ке был объ­ят, про­ник­нут и воз­буж­дён Жи­во­тво­ря­щей си­лой Кро­ви Хри­сто­вой!» (цит. по: [64. С. 173]).

Об­ме­ни­ва­ясь яй­ца­ми при пас­халь­ном при­вет­ствии, мы зри­мо на­по­ми­на­ем друг дру­гу о глав­ном дог­ма­те на­шей ве­ры – Вос­кре­се­нии Бо­го­че­ло­ве­ка Иису­са Хри­ста. Крас­ный цвет ука­зы­ва­ет на жи­во­твор­ную кровь Агн­ца Бо­жия, за­ме­нив­ше­го со­бой кровь пер­вых пас­халь­ных агн­цев в ночь ис­хо­да из Егип­та, и во­об­ще все еже­год­ные жерт­вы вет­хо­за­вет­ных агн­цев в дав­но со­жжён­ном Иеру­са­лим­ском хра­ме^[26].

За­клю­че­ние. Пас­ха – празд­ник со­ро­ка­днев­ный

При­вет­ствен­ные и ку­ли­нар­ные пас­халь­ные об­ря­ды за­кан­чи­ва­ют­ся для мно­гих на тре­тий день или с окон­ча­ни­ем Пас­халь­ной неде­ли. При этом лю­ди с удив­ле­ни­ем вос­при­ни­ма­ют пас­халь­ное по­здрав­ле­ние Хри­стос вос­кре­се! и сму­щен­но уточ­ня­ют: «С про­шед­шей Пас­хой?» Это – рас­про­стра­нен­ное в свет­ской сре­де за­блуж­де­ние.

Нет! Свет­лой сед­ми­цей не за­кан­чи­ва­ет­ся празд­но­ва­ние Вос­кре­се­ния Хри­сто­ва. Че­ство­ва­ние это­го ве­ли­чай­ше­го для нас в ми­ро­вой ис­то­рии со­бы­тия про­дол­жа­ет­ся в те­че­ние со­ро­ка дней – в па­мять со­ро­ка­днев­но­го пре­бы­ва­ния на зем­ле Вос­крес­ше­го Гос­по­да. Здесь – ещё од­но ука­за­ние на пре­вос­ход­ство Пас­хи пе­ред дру­ги­ми хри­сти­ан­ски­ми тор­же­ства­ми, из ко­то­рых ни один не празд­ну­ет­ся Цер­ко­вью бо­лее де­вя­ти дней^[27]

«Пас­ха! Она у нас празд­ни­ков празд­ник и тор­же­ство тор­жеств. [Пас­ха] на­столь­ко пре­вос­хо­дит все тор­же­ства, не толь­ко че­ло­ве­че­ские и зем­ные, но да­же Хри­сто­вы и для Хри­ста со­вер­ша­е­мые, на­сколь­ко Солн­це пре­вос­хо­дит звёз­ды!», – на­по­ми­на­ет нам свя­ти­тель Гри­го­рий Бо­го­слов [14а. С. 153].

Лишь в сре­ду ше­стой неде­ли (сед­ми­цы) по Па­схе, на­ка­нуне празд­ни­ка Воз­не­се­ния, со­вер­ша­ет­ся от­да­ние это­го ве­ли­чай­ше­го хри­сти­ан­ско­го тор­же­ства. Умол­ка­ют и став­шие уже при­выч­ны­ми за со­рок дней при­вет­ствен­ные воз­гла­сы Хри­стос вос­кре­се! – Во­ис­ти­ну вос­кре­се!

Во вре­мя пас­халь­ной Ли­тур­гии, ко­гда в по­след­ний раз зву­чат ра­дост­ные пас­халь­ные пес­но­пе­ния, вы­хо­дит из хра­ма тор­же­ствен­ный (и про­щаль­ный!) крест­ный ход, чтобы сно­ва по­вто­рить­ся лишь по ис­те­че­нии бес­ко­неч­но дол­го­го – и од­новре­мен­но столь крат­ко­го – го­да, жду­ще­го нас впе­ре­ди.

При­ло­же­ния

Ка­нон на Пас­ху свя­то­го Иоан­на Да­мас­ки­на^[28]

Песнь 1

Ир­мос: Вос­кре­се­ния день! Про­све­тим­ся, лю­ди! Пас­ха! Гос­под­ня Пас­ха! Ибо от смер­ти к жиз­ни и c зем­ли на небо Хри­стос Бог при­вёл нас, по­ю­щих по­бед­ную песнь.

Тро­па­ри^[29]

1. Очи­стим чув­ства и узрим Хри­ста, си­я­ю­ще­го непри­ступ­ным све­том Вос­кре­се­ния, и, вос­пе­вая песнь по­бед­ную, яв­ствен­но услы­шим от Него: «Ра­дуй­тесь!» (Мф 28:9).

2. Небе­са до­стой­но да ве­се­лят­ся, зем­ля да ра­ду­ет­ся и да празд­ну­ет весь мир, ви­ди­мый и неви­ди­мый, ибо вос­стал Хри­стос – Ве­се­лие веч­ное (Пс.95:11; 1Кор.15:20).

Песнь 3

Ир­мос: При­ди­те, бу­дем пить пи­тие но­вое, не из кам­ня бес­плод­но­го^[30] чу­дес­но из­во­ди­мое, но ис­точ­ник бес­смер­тия, про­из­ве­дён­ный из гро­ба Хри­стом, на Ко­то­ром мы утвер­жда­ем­ся.

Тро­па­ри

1. Ныне всё на­пол­ни­лось све­том: небо и зем­ля и пре­ис­под­няя^[31]; да празд­ну­ет же всё Бо­жие тво­ре­ние вос­ста­ние Хри­ста, на Ко­то­ром оно утвер­жда­ет­ся (Еф 4:10).

2. Хри­сте! Вче­ра я был по­гре­бен с То­бою, а се­го­дня вос­стаю с То­бою Вос­крес­шим. Я рас­пи­нал­ся с То­бою вче­ра, так про­славь же ме­ня (се­го­дня) с Со­бою, Ты Сам, Спа­си­тель, в Цар­ствии Тво­ём (Рим.6:3, 8:17).

Песнь 4

Ир­мос: Про­рок Бо­жий Ав­ва­кум да станет с на­ми на Бо­же­ствен­ной стра­же^[32] и по­ка­жет све­то­нос­но­го Ан­ге­ла, гром­ко вос­кли­ца­ю­ще­го: «Се­го­дня спа­се­ние ми­ру, ибо вос­крес Хри­стос, как Все­мо­гу­щий» (Авв 2:1; Ис.9:6).

Тро­па­ри

1. Как че­ло­век, Хри­стос явил­ся (в мир) муж­чи­ной, пер­вен­цем Сво­ей Ма­те­ри-Де­вы; как ис­тин­ный Бог – Он на­зван со­вер­шен­ным, непри­част­ным нечи­сто­те гре­ха; как непо­роч­ный Аг­нец, пред­ла­га­е­мый в пи­щу, – Он стал на­шей Пас­хой (Исх.12:5-11; Ин.6:54)^[33].

2. Бла­го­слов­ля­е­мый на­ми ве­нец – Хри­стос, как од­но­лет­ний Аг­нец, доб­ро­воль­но под­верг­ся за­кла­нию, за всех очи­сти­тель­ной Пас­хою, и вновь вос­си­ял нам из гро­ба – пре­крас­ное Солн­це Прав­ды (Пс.64:12; 1Кор.5:7).

3. Бо­го­отец Да­вид в вос­тор­ге ска­кал пе­ред про­об­ра­зо­ва­тель­ным ков­че­гом; мы же, свя­той на­род Бо­жий, ви­дя ис­пол­не­ние про­об­ра­зо­ва­ний, да воз­ве­се­лим­ся ду­хов­но, ибо вос­крес Хри­стос, как Все­мо­гу­щий (2Цар.6:13-15, Еф.1:18).

Песнь 5

Ир­мос. Вста­нем ра­но утром (утре­ню­ем утрен­нюю глу­боку) и вме­сто ми­ра при­не­сём песнь Вла­ды­ке, и уви­дим Хри­ста, – Солн­це Прав­ды, – всех жиз­нью про­све­ща­ю­ще­го (Лк.24:1; Мал.4:2).

Тро­па­ри

1. Свя­зан­ные уза­ми ада, ви­дя без­мер­ное ми­ло­сер­дие Твоё, Христе, ра­дост­но устре­ми­лись к све­ту с хва­ла­ми веч­ной Па­схе (Ис.49:9; 1Пет.3:19).

2. Пой­дём со све­тиль­ни­ка­ми в ру­ках на­встре­чу Хри­сту^[34], вы­хо­дя­ще­му из гро­ба, как Же­ни­ху, и ра­дост­но вме­сте с празд­ну­ю­щи­ми чи­на­ми [ан­ге­лов] бу­дем празд­но­вать спа­си­тель­ную Бо­жию Пас­ху (Мф.25:1).

Песнь 6

Ир­мос: Ты со­шёл, Хри­сте, в пре­ис­под­ние ме­ста зем­ли и со­кру­шил за­по­ры веч­ные, со­дер­жав­шие уз­ни­ков, и в тре­тий день Ты, как Иона из ки­та (Ион.2:1, 11), вос­крес из гро­ба.

Тро­па­ри

1. Ты, Христе, не по­вре­див­ший при рож­де­нии Тво­ём пе­чать дев­ства (Ма­те­ри), вос­стал из гро­ба, со­хра­нив це­лы­ми (его) пе­ча­ти, и от­крыл нам рай­ские две­ри (Мф.27:66; Иез. 44:2)^[35].

2. Мой Спа­си­тель, жи­вая и, как Бог, неза­ко­ла­е­мая жерт­ва! Доб­ро­воль­но при­ве­дя Се­бя к От­цу (при­не­ся Се­бя От­цу), Ты, вос­став из гро­ба, вос­кре­сил вме­сте с Со­бой и ро­до­на­чаль­ни­ка Ада­ма (Лк.23:46; Рим.6:4-5).

Кондак, глас 8-й

Хо­тя Ты, Бес­смерт­ный Хри­стос Бог наш, и со­шёл во гроб, но уни­что­жил си­лу ада и вос­крес По­бе­ди­те­лем. Жё­нам-ми­ро­но­си­цам Ты воз­ве­стил «ра­дуй­тесь!» и Сво­им Апо­сто­лам по­да­рил мир; [а всем] пад­шим по­да­ёшь вос­кре­се­ние.

Икос

Неко­гда де­вы-ми­ро­но­си­цы ещё до на­ступ­ле­ния утра ис­ка­ли, как днев­но­го све­та, Солн­це, су­ще­ство­вав­шее преж­де солн­ца и за­шед­шее в мо­ги­лу. Они го­во­ри­ли од­на дру­гой: «По­дру­ги, пой­дём­те! По­ма­жем бла­го­во­ни­я­ми Те­ло, ис­то­ча­ю­щее жизнь и по­гре­бён­ное, – ле­жа­щую во гро­бе плоть То­го, Кто под­ни­ма­ет пав­ше­го Ада­ма. Идём, по­спе­шим, как волх­вы, по­кло­ним­ся и при­не­сём в дар ми­ро Об­ви­то­му не пе­ле­на­ми, а по­гре­баль­ным по­лот­ном, и, пла­ча, вос­клик­нем: “О, Вла­ды­ка, по­да­ю­щий вос­кре­се­ние пад­шим! Вос­стань!”»

Ви­дя вос­кре­се­ние Хри­сто­во, по­кло­ним­ся Свя­то­му Гос­по­ду Иису­су, Од­но­му Без­греш­но­му. По­кло­ня­ем­ся Кре­сту Тво­е­му, Хри­сте, вос­пе­ва­ем и про­слав­ля­ем Твоё Свя­тое вос­кре­се­ние, ибо Ты – Бог наш. Кро­ме Те­бя ино­го не зна­ем и имя Твоё при­зы­ва­ем. При­ди­те, все вер­ные, по­кло­ним­ся Свя­то­му Хри­сто­ву вос­кре­се­нию, ибо через Крест при­шла ра­дость все­му ми­ру. Все­гда вос­хва­ляя Гос­по­да, бу­дем вос­пе­вать вос­кре­се­ние Его, ибо Он, пре­тер­пев рас­пя­тие, Сво­ею смер­тью по­бе­дил смерть. (Три­жды.)

Иисус, вос­крес­нув из гро­ба, как и пред­ска­зал, дал нам жизнь веч­ную и ве­ли­кую ми­лость. (Три­жды.)

Песнь 7

Ир­мос: Из­ба­вив­ший (неко­гда) от­ро­ков из пе­чи (Дан.3 гл.), (а за­тем) став че­ло­ве­ком, Он стра­да­ет, как смерт­ный, и стра­да­ни­ем (Сво­им) об­ле­ка­ет смерт­ное в кра­со­ту бес­смер­тия. Это – Еди­ный Бог от­цов, бла­го­сло­вен­ный и пре­п­ро­слав­лен­ный (Мк.9:12; 1Кор.15:53; 2Кор.4:11, 5:4)^[36].

Тро­па­ри

1. Умуд­рён­ные Бо­гом жен­щи­ны вслед Те­бе спе­ши­ли с бла­го­вон­ным ми­ром. Но Ко­го они ис­ка­ли со сле­за­ми, как мерт­во­го, То­му по­кло­ни­лись с ра­до­стью, как Жи­во­му Бо­гу, и уче­ни­кам Тво­им, Хри­сте, воз­ве­сти­ли та­ин­ствен­ную Пас­ху (Мк.16:1-7).

2. Мы празд­ну­ем умерщ­вле­ние смер­ти, раз­ру­ше­ние ада, на­ча­ло иной, веч­ной, жиз­ни и в вос­тор­ге вос­пе­ва­ем Ви­нов­ни­ка^[37] про­ис­шед­ше­го – Еди­но­го Бо­га от­цов, бла­го­сло­вен­но­го и пре­п­ро­слав­лен­но­го (Ос.13:14; 1Кор.15:54)^[38].

3. По­ис­ти­не свя­щен­на и до­стой­на вся­ко­го тор­же­ства эта спа­си­тель­ная и све­то­зар­ная ночь, про­воз­вест­ни­ца све­то­нос­но­го Дня Вос­кре­се­ния, в ко­то­рую Веч­ный Свет во Пло­ти для всех вос­си­ял из гро­ба (Ин.20:1).

Песнь 8

Ир­мос: Это – зна­ме­ни­тый и свя­той День, един­ствен­ный, Царь и Гос­по­дин всех суб­бот^[39], – празд­ник из празд­ни­ков и тор­же­ство из тор­жеств! В этот День бу­дем бла­го­слов­лять Хри­ста во ве­ки.

Тро­па­ри

1. При­ди­те в слав­ный день Вос­кре­се­ния, при­об­щим­ся но­во­го ви­но­град­но­го пло­да, бо­же­ствен­но­го ве­се­лия, Цар­ства Хри­сто­ва, вос­пе­вая Его, как Бо­га, во ве­ки (Мф.26:29, Пс.103:15).

2. Огля­нись во­круг се­бя, Си­он, и по­смот­ри: вот стек­лись к те­бе – как див­но си­я­ю­щие звёз­ды – от за­па­да, се­ве­ра, юга и во­сто­ка де­ти твои, бла­го­слов­ля­ю­щие в Те­бе Хри­ста во ве­ки (Ис.49:12, 60:4).

3. Отец Все­дер­жи­тель, и Сло­во, и Дух – Су­ще­ство еди­нич­ное в Трёх Ли­цах, Все­выш­нее и Бо­же­ствен­ней­шее! В Те­бя мы кре­сти­лись и Те­бя бу­дем бла­го­слов­лять во все ве­ка (Мф.28:19).

Песнь 9

Диа­кон по­ёт за­пев: Про­слав­ля­ет ду­ша моя вос­крес­ше­го в тре­тий день из гро­ба Хри­ста, По­да­те­ля жиз­ни.

Ир­мос: Све­тись, све­тись, Но­вый Иеру­са­лим, ибо Сла­ва Гос­под­ня вос­си­я­ла над то­бой! Тор­же­ствуй ныне и ве­се­лись, Си­он. И Ты, Чи­стая Бо­го­ро­ди­ца, ра­дуй­ся о вос­ста­нии Рож­дён­но­го То­бою (Ис.60:1-2; Лк.1:47).

За­пев: Хри­стос – Но­вая Пас­ха, жи­вая Жерт­ва, Аг­нец Бо­жий, при­няв­ший гре­хи ми­ра.

Тро­парь: О, как бо­же­ствен­но, лю­без­но и пре­сла­дост­но Твоё сло­во, Христе! Ты нелож­но обе­щал с на­ми быть до кон­чи­ны ве­ка (Мф.28:20). Имея это (обе­ща­ние) как опо­ру на­деж­ды, мы, вер­ные, ра­ду­ем­ся.

За­пев: Ма­рия Маг­да­ли­на при­бе­жа­ла ко гро­бу и, уви­дев Хри­ста, ста­ла рас­спра­ши­вать Его, при­няв за са­дов­ни­ка.

Тро­парь: О, Хри­стос! Ты – на­ша Ве­ли­кая и Свя­щен­ней­шая Пас­ха! О, Пре­муд­рость, Сло­во Бо­жие и Си­ла! Удо­стой нас со­вер­шен­ней­ше­го еди­не­ния с То­бою в веч­но свет­лый день Тво­е­го Цар­ства (1Кор.5:7, 13:12).

За­пев: Ан­гел воз­гла­сил Бла­го­дат­ной: «Чи­стая Де­ва, ра­дуй­ся!» И я по­вто­ряю: «Ра­дуй­ся! Твой Сын вос­крес в тре­тий день из гро­ба, вос­кре­сив всех умер­ших». [По­это­му,] лю­ди, ве­се­ли­тесь!

В ка­че­стве за­клю­чи­тель­но­го пес­но­пе­ния вновь по­вто­ря­ет­ся ир­мос «Све­тись, све­тись, Но­вый Иеру­са­лим…».